Он положил ломтик назад на тарелку.
— Принеси что-нибудь другое. То, что пробовала сама.
Глаза девушки округлились. Она все поняла и, не говоря ни слова, схватила поднос и убежала, будто думала, что винить будут ее.
Жеро снова уставился на море.
«Николь у Джеймса. Неужели они поднимают ставки и хотят выманить Холли сюда, на Авалон?»
— Не надо, Холли, — произнес он вслух. — Не смей.
Солнца свет затмит луну,
Не упустим ни одну
Ведьму — каждую убьет
Колдунов старинный род.
Неустанные молитвы
Победить помогут в битве
С Богом солнца. Колдуны
Жить на свете не должны.
Сиэтл, ноябрь
В номере отеля на Пионер-сквер Анна Луиза резко очнулась ото сна, припомнила вчерашний день и поняла, что ее разбудило: кто-то пытался взломать одну из магических преград — ту самую, в доме Холли. Деверо. Майкл? Нет. Она ахнула и протянула руку за телефоном.
Лондон, сентябрь 1666-го
В лондонском особняке, где располагался Материнский ковен, перед алтарем расхаживала Жизель Каор. Решение верховной жрицы перенести храм из Парижа в столицу Англии ей не нравилось, о чем она только что заявила.
— Лондон недостаточно велик — ковен в нем не укроешь, а уж тем более два.
— Что же ты предлагаешь, дитя мое? Оставить город Верховному ковену? — Жрица удивленно подняла брови.
Жизель перестала вышагивать, приложила руку к резному узору деревянной стенной панели, а другой нащупала атам, заткнутый за пояс ее обширных черных юбок.
— Нет. Я предлагаю уничтожить Верховный ковен, вместо того чтобы выживать на его территории.
— А с ним и твоих врагов Деверо? — Жрица откинулась на гнутую спинку кресла и скрестила руки на груди. Ее платье и белый повойник так сильно походили на монашеское облачение, что Жизель снова напомнила себе: эта женщина — тоже ведьма. — Ты печешься о Материнском ковене или о собственном роде?
— Одинаково и о том и о другом.
— Дитя мое, слуге двух господ нельзя доверять. Общая цель должна быть для тебя важнее зова крови. Мы выйдем на бой с Верховным ковеном, но в свое время и по своим правилам. Едва наши силы превзойдут их, мир будет избавлен от этого зла.
«Зла» — до чего безобидно звучало в ее устах это слово.
Жизель поежилась — здесь, в святилище, пол вокруг алтаря потемнел от пятен высохшей крови. Глядя на него, далеко не всякий смог бы уловить тонкую разницу между злом Материнского ковена и злом ковена Верховного.
— Хорошо, ma mere[28]. Я буду послушной дочерью нашего Круга.
— Вот и умница, — покровительственно проговорила жрица. — А теперь ступай. У нас много дел.
