Филипп — сомнений быть не могло — начинал испытывать к ней чувства.
С девушкой происходило то же самое.
На пыльных улицах Мадрида темнело, и чувство, что группу преследуют, только нарастало. Ощущение, что некто, или нечто, стремительно приближается, пронизывало Николь насквозь.
— Филипп прав. Думаю, пора уходить, — заявил Пабло. — Тут стало слишком опасно. Предлагаю двигаться к французской границе — у нас там друзья.
Остальные зашептались и согласно закивали.
Николь высвободила руку из ладони Филиппа, отступила на шаг и мотнула головой.
— Я не могу с вами. Мне… Я просто хочу домой. Вообще не надо было уезжать. — И добавила дрожащим голосом: — Я так перетрусила.
— Понимаю, — посочувствовал Филипп, — но сейчас это невозможно. Когда опасность уйдет, мы постараемся проводить тебя домой.
— До самого Сиэтла? — У нее перехватило дыхание.
— Да, до самого Сиэтла. — Он улыбнулся еще шире, а затем хлопнул в ладоши и сказал остальным: — Bueno, andale[12]. La noche esta demasiado peligroso. Ночью слишком опасно.
Кое-кто осенил себя крестом, и Николь изумленно открыла рот, чтобы задать вопрос, но тут все дружно тронулись с места.
Ковен двигался как одно целое. Группа прошмыгнула через центр Мадрида, без разговоров и сомнений сворачивая в нужные переулки. Николь будто во сне подчинилась воле этих пятерых одетых в плащи человек. Филипп снова держал ее за руку и шел размашистым шагом, а она, чтобы не отставать, бежала почти вприпрыжку.
Примерно через час компания остановилась в аллее рядом с небольшим автомобильчиком. Пока остальные залезали внутрь, Николь нерешительно стояла в сторонке.
— Нам ничего не угрожает. Пока, — улыбнулся Филипп.
Она осторожно кивнула и перевела взгляд на машину. Улыбка на лице Филиппа потускнела, и он посмотрел в темноту, из которой они только что пришли.
— У нас мало времени. Если мы хотим скрыться — пора ехать. Ты чувствуешь?
— Да, — с тяжелым вздохом ответила она, — чувствую.
Казалось, кто-то смотрит на них с большой высоты — огромное крылатое существо, готовое слететь вниз и разорвать беглецов острыми как бритва когтями. Николь почти слышала эхо его зловещего крика.
«Сокол. И он все ближе».
Филипп поторопил ее.
— Это старый «ситроен», французская машина. Мы называем такие «де-шво», «две лошадки», больше они не тянут. — Он усмехнулся. — Даже эти две лошадки посильнее того добра, что производят в Испании.
— Tiene cuidado, macho[13], — отозвался Хосе Луис, шутливо пригрозив другу.
