Датчанин подробно рассказал господину Бреде также и относительно этого перехода, который представлял собою известную опасность.
- Тут есть еще одна Синяя игла где-то в горах,- сказала фру Моли,- теперь вы, конечно, совершите восхождение на нее? Чем-то все это кончится?
Конечно, датчанина очень соблазняла эта игла, но он сам признался, что совершить восхождение на нее едва ли возможно.
- Я уже давно взошел бы на эту иглу, если бы фрекен Торсен не запретила мне,- сказал адвокат.
- Ну, вы, во всяком случае, не могли бы взойти на нее- заметила фру Моли равнодушным тоном.
Это была месть с ее стороны. Она уже успела присосаться к датчанину, словно всего ожидая от него.
- Я запрещаю всем и каждому даже помышлять об этой игле,- сказала фрекен Торсен.- Она гладкая и острая, словно мачта.
- А что, Герда, не попытаться ли мне?- спросил господин Бреде с улыбкой свою жену.- Ведь я старый моряк.
- Ты-то!- ответила она с усмешкой.
- Весной я влезал на самую вершину мачты брига.
- Где это было?
- У берегов Исландии.
- Зачем ты влезал?
- Право, не помню… А, знаете, я совершенно не понимаю таких восхождений на вершины гор,- переменил разговор господин Бреде.
- Нет, ты скажи, зачем ты влезал, слышишь? Зачем ты влезал на мачту?- повторила его жена с раздражением.
Господин Бреде засмеялся:
- Ах, уж эти женщины! Существуют ли более любопытные создания на свете!
- Как у тебя хватает духу делать такие безумия? Что было бы с девочками и со мной, если бы ты…
Она ничего больше не сказала. Муж перестал смеяться и взял ее руку:
- Была буря, дружок, парус еле держался, дело шло о жизни ж смерти. Но, конечно, мне не следовало упоминать об этом. А теперь… теперь нам пора поблагодарить общество за приятный вечер, Герда.
Господин Бреде и его жена встали и удалились. После этого первый бергенец снова принялся говорить речь.
* * *
Господин Бреде провел с нами три дня и снова приготовился в обратный путь.
Все время он был неизменно доволен и весел. Каждый вечер ему подавали одну бутылку сельтерской воды, - не более, а в то время как девочки укладывались спать, в доме, который занимала семья господина Бреде, поднимались невероятная возня и веселый гомон. Зато ночью из его спальни раздавался богатырский храп.
До прихода отца девочки охотно бывали со мной, теперь же я для них перестал существовать, так они были заняты своим отцом. Он устроил для них качели между двумя рябинами в поле, но предварительно он тщательно обернул ветш деревьев тряпками, чтобы веревки не стерли коры.
