Миртовые деревья, которые цвели все лето, нынче стояли в золотом убранстве. Кое-где листья уже опали, и ветер разметал их по дорожкам. Слева виднелись хлопковые плантации. Урожай был собран, и они выглядели жалко и безжизненно. Справа рабы - впрочем, сама Эйприл называла их как угодно: слугами, работниками, но никак не рабами - копошились на полях, подбирая остатки зерна. Может быть, удастся выгодно продать. Видит Бог, деньги им сейчас ох как нужны!…
Эйприл вошла в большую конюшню. В задней части этого просторного помещения Олтон оборудовал себе «спальню» - теперь ему не нужно было каждый вечер возвращаться домой на ночлег. Эйприл понимала, что после тесноты родительского жилища молодой человек был рад и такой комнате.
Эйприл здесь было легко и покойно. У себя же дома, хотя их особняк был большим и просторным, она словно задыхалась.
Из ближайшего стойла вышел Олтон с корзиной сена.
- Здравствуй, Эйприл, - приветствовал он, как ей показалось, немного смущенно. - Вижу, тебе передали мою просьбу. А то я боялся, Менди что-нибудь перепутает. Смешная она все-таки!
- Она… она меня дразнит. Говорит, что ты ухаживаешь за мной…
Эйприл постаралась произнести эти слова легко и весело, однако, вспомнив разговор с Менди, невольно нахмурилась.
Девушка и юноша по обыкновению немного поболтали - в основном о лошадях. Эйприл смотрела, как новый конюх задает им корм. И все же чувствовалось, что молодой человек чем-то озабочен. В конце концов Эйприл решила спросить об этом напрямик.
- В чем дело, Олтон? Ты сегодня какой-то странный!
Он поставил корзину на землю и осторожно убрал золотой локон, упавший на лоб Эйприл. Она молча ждала, понимая, что молодому человеку надо собраться с духом.
- Я должен идти на войну, милая! Дальше откладывать нельзя. Я и так слишком долго ждал, потому что боялся оставлять тебя одну… Но похоже, дела у южан складываются неважно, и я просто обязан сражаться вместе с ними. Я не могу иначе! Ты понимаешь?…
Эйприл на мгновение показалось, что она сейчас упадет в обморок. Олтон собирается уезжать? Но ведь дружба с ним - это единственное, что помогает ей хоть как-то выжить. Потерять его сейчас - значит потерять все!
И тут же ей стало стыдно: «Я думаю только о себе, а не о нем!» А ведь на войне Олтон столкнется с настоящими лишениями и трудностями, может быть, даже смертельными. Кроме того, он прав: сейчас все здоровые мужчины защищают родину, а не отсиживаются дома.
Смахнув со щеки слезу, Эйприл прошептала:
