Козелков очень любезно поздоровался с Праведным и боязливо взглянул на Гремикина, который, в свою очередь, бросил на него исподлобья воспаленный взор. Он угрюмо объявил десять без козырей.
— Ну-с, как дела в собрании>*, почтеннейший Созонт Потапыч? — любезно вопросил Козелков.
— Посредников, вашество, экзаменуем, — отвечал Праведный своим детским голоском и так веселенько хихикнул, что Дмитрий Павлыч ощутил, как будто наступил на что-то очень противное и ослизлое.
— Десять без козырей, — снова объявил Гремикин.
— Однако мой приход, кажется, счастье вам принес, Яков Филиппыч? — подольстился Козелков.
— Я иногда… всегда!.. — отвечал колосс, даже не поворачивая головы, — скорее таким манером ремизы списываются…
— С Яковом Филиппычем это, вашество, бывает-с, — вступился один из партнеров, очевидно, смущенный, — а ну-те, я повистую!
— Не советую! — мрачно цыркнул колосс и тут же смешал карты.
Игра продолжалась, но, очевидно, для одной проформы, потому что Гремикин без церемоний объявил несколько раз сряду десять без козырей и живо стер свои и чужие ремизы. Партнеры его только вздыхали, но возражать не осмелились.
— Подьячего под хреном и рюмку водки — да живо! — по окончании игры цыркнул Гремикин клубному лакею.>*
Дмитрий Павлыч сконфузился и принял это на свой счет.>*
— Так вы говорите, Созонт Потапыч, что у вас посредники… — обратился Козелков к Праведному, чтоб рассеять овладевавшее им смущение.
— Из поджигателей-с!>* — кротко молвил Праведный и хныкнул.
— Скажите, однако!
— Всех на одну осину! — сквозь зубы произнес Гремикин.
— Проэкзаменуем-с, — еще кротче продолжал Праведный. — На осину — и баста! и экзаменовать нечего!
— Нет-с, зачем же-с! По форме, Яков Филиппыч, по форме-с всё сделаем-с… Позовем, этак, к столу-с, и каждый свою лепту-с…
— Но скажите, пожалуйста… может быть, я… Если б вам угодно было сообщить мне ваши соображения… я мог бы…
— Нет-с, вашество, этак-то лучше-с… Вот мы их ужо позовем-с, кротким манером побеседуем-с, а потом и попросим-с…
— Но ежели они не согласятся? Праведный опять хныкнул.
— Ну уж, об этом спросите, вашество, у Якова Филиппыча! — молвил он как-то особенно мягко.
Козелков взглянул на Гремикина и увидел, что тот уже смотрит на него во всю ширину своих воспаленных глаз.
— Мы, вашество, «доходить» не любим! — продолжал между тем Праведный, — потому что судиться, вашество, — еще не всякий дарование это имеет! Пожалуй, вашество, еще доказательств потребуете, а какие же тут доказательства представить можно-с?
