Яков понимал, куда его ведут. Белогвардейская контрразведка была всего в двух кварталах от бульвара. Из тех, кого сюда приводили, мало кто уходил.
В первые дни прихода белогвардейцев из контрразведки увозили на расстрел в грузовике с брезентовым верхом. Теперь — то ли грузовик сломался, то ли не хватало бензина — расстреливали прямо во дворе, у кирпичной стены. Эту стену Яша знал отлично: раньше в помещении контрразведки было фельдшерское училище и в большом дворе в часы, когда не было занятий, играли в футбол. У стенки двумя камнями или двумя школьными сумками обозначались ворота. Сетки не было. Просто на кирпичной стене намалевали белую известковую полосу: удар мяча ниже полосы — гол.
Яков вспомнил, что неделю назад он длинным боковым ударом забил мёртвый гол и мяч, отскочив от стенки, попал снова к нему — прямо под ноги. А мальчики, которые стояли вокруг, аплодировали ему — ребята из его школы и даже медики, как называли учеников фельдшерского училища.
Мысленно повторив эти два слова, «мёртвый гол», Яша чуть улыбнулся.
Он шёл легко, ему казалось, что он просто проснулся от глубокого сна. Голова не кружилась, как в первое мгновение. Болел только затылок, но на это Яша не обращал внимания.
Его вели по мостовой. Слева шёл офицер с шашкой наголо. Шашку эту он держал клинком вниз и немного вперёд, как будто хотел подцепить что-то с мостовой. И несмотря на то что Яша понимал всё происходящее, ему было и страшно и смешно. Наверно, так же смешно и страшно в одно и то же время было прохожим, которые видели, как худого долговязого мальчишку конвоируют бравый офицер с шашкой наголо и огромный длиннорукий верзила.
До чего же обострились зрение и слух у Якова! Он услышал, как прохожий, которого он и разглядеть-то не успел, сказал негромко глухим басом:
— И чего ведут-то, как с почестями? С таких лет, а уже большевик! Пулю ему или рубануть шашкой, и дело с концом.
Они уже прошли, и сзади Яков услышал:
— Господи, за что они такого малого?
Это сказала женщина. А мужской голос добавил:
— Там не церемонятся — не убьют, так забьют. Ишь как отмолотили!
В это мгновение Яша услышал, как бьётся его сердце: тук-тук, тук-тук. А ведь раньше никогда не слышал своего сердца. Знал, что оно есть, что сердце должно биться, но слышать не слышал.
Справа от Яши вышагивал, размахивая длинными руками, Олег. Шишки на его лице меняли расцветку: из розовых они за это небольшое время стали багровыми и даже тёмно-синими. Глаза Гориллы, и без того маленькие, совсем придавило синяками. От этого его лицо стало каким-то клоунским.
