— Некоторые мысли я превратил в поступки, которые могут удовлетворить чужие мнения, не уронив нас в наших собственных глазах, — сказал он, снова тщательно контролируя голос.
— Есть что-нибудь такое, что мы могли бы сделать прямо сейчас?
— Non.
— Тогда пока не говори, дай мне сегодня переварить все новости. Завтра поговорим.
— И ты сделаешь то, что будет необходимо для восстановления моей репутации?
— Что-то сделаю. Но если Джейсон, как обычно, прав, то он предположил, что тебе придется всерьез заняться сексом с кем-то из прочих моих мужчин, и это поможет восстановлению твоей репутации.
Молчание в телефоне стало громоподобным.
— Ну блин! — сказала я.
Совершенно нейтральный голос Жан-Клода ответил:
— К чему относится это восклицание, ma petite? Я ничего не сказал.
— Иногда молчание громче слов.
— Не понял.
— Скажем так: я разбираюсь в видах твоего молчания, и вот это последнее означает, что Джейсон прав. И я вот что тебе скажу: я понятия не имею, как они это воспримут, и еще меньше имею понятие, как это восприму я. Хотя Ашер, наверное, от восторга потолок пробьет.
— Ты несправедлива. Он все это время очень терпелив.
— Я знаю, — ответила я, очень стараясь не проявить нетерпения и даже чего-то вроде гнева.
— Теперь сердишься ты.
— Мне многое нужно переварить, Жан-Клод, а репортеры с ума сходят, и это меня несколько выбило из колеи. А что там с Гретхен?
— Она подвергнется наказанию.
— В прошлый раз ты ее положил в закованный крестами гроб, и она вылезла еще психованнее, чем была. Вряд ли она переживет еще один такой сеанс.
— Я открыт предложениям, ma petite.
— Убить ее ты не можешь, потому что слишком публичная история. Будет много лишних вопросов.
— А если бы история не стала публичной?
— Не только из-за меня и моих мужчин ты кажешься слабым, Жан-Клод. Многие из них давно бы убили и Гретхен, и Менг Дье.
— Менг Дье я убить могу, она не выступала публично.
— Я не имею в виду, что ее нужно убивать. Я говорю, что они обе очень плохо себя вели, и другие мастера этого бы не потерпели. Мне очень нравится, что ты чувствуешь вину за лишение их человеческой сути. Мне нравится твое чувство вины за то, что ты никогда их не любил, а только соблазнил. Мне нравится, что ты настолько… настолько человек. Но другие вампиры видят в этом слабость, не так ли?
— Они считают меня слабым по той же причине, по которой ты меня любишь.
— Они почти все мужчины и не могут не быть… не быть такими самцами.
Он засмеялся — такое ощущение, что он пером мне по коже провел.
