— Не может одна женщина быть предана такому количеству мужчин.
— Может. Но ты относишься к своим любовникам лучше, чем многие женщины к своим единственным бойфрендам.
— Прискорбно слышать, — ответила я.
Он на миг задумался.
— Я как мог закрывался, чтобы не зацепить радар или ardeur или твоих зверей.
— У тебя получилось, — улыбнулась я. — Был совершенно непроницаем.
Он снова улыбнулся:
— И хорошо. На самом деле мне жаль, что мы вообще сюда пришли. Для меня это отлично, а для тебя нет. Я не продумал заранее. Тут девичник, сексуального напряжения будет полно. И это действительно будет вызов для твоего ardeur'а.
— Трудно будет выступить по-быстрому, пока в номере Шэдвелл и Роу.
— А с чего это они нас не оставляют наедине?
— Я тебе говорила: не знаю, но выясню.
Он вздохнул:
— Я думаю, я скажу девушкам, но только им. Будем притворяться перед всеми, кроме моих подруг.
— Друзья, которых не видел со студенческих лет, могут оказаться не такими уж друзьями, как помнится.
— Знаю, но когда завтра появится статья Ирвинга, наша легенда все равно лопнет.
— Верно. Так что ты говоришь им правду, но не отрезаешь никаких возможностей?
Он кивнул, и на его лице стала проступать улыбка:
— Хотя с Джей-Джей можно и то, и другое. Первый мой menage a trois был с ней и с одной подругой.
Я покачала головой:
— Menage a trois в школе?
— Нет, это я на каникулы приезжал из колледжа, и она тоже.
— И ты реализовал мечту про двух девушек еще до того, как мог легально выпить?
Он осклабился уже вовсю:
— Я всегда был не по годам развит.
— Не сомневаюсь.
Он встал, протянул мне руку.
— Я постараюсь быть тебе не худшим другом, чем ты мне, Анита.
Я приняла его руку:
— Договорились.
И хотела эту руку пожать, но он поднес ее к губам и поцеловал. Так или иначе, мы нашли компромисс. Оставалось только узнать, как его воспримут блондинки в соседней комнате.
Пока у нас шел разговор по душам, у девушек происходил он же. Лайза плакала на диване, остальные столпились вокруг. Джей-Джей отошла от группы к нам.
— Анита, мы очень виноваты, — сказала она. — Мы себя вели омерзительно.
Лайза говорила, всхлипывая:
— Анита, прошу тебя, не сердись на нас!
Она шла к нам, чуть покачиваясь. Триш держалась рядом с ней, как защитник в персональной опеке. Лайза вцепилась мне в руку, пошатываясь на каблуках. Черное платьице и туфли на каблуках придавали ей бледный вид, потому что вся краска смылась слезами.
Я напрягла руку, давая ей, за что держаться, потому что иначе она бы рухнула.
