— Очень рад с вами познакомиться, — дружески сообщил он.
Она и представить не могла, что молодой судья Морван‑Мейер был таким соблазнительным. О нем она знала только по комментариям Виржиля, малолестным, либо из разговоров во Дворце правосудия, в которых всегда говорилось о возрасте и таланте Винсена. Но не о его шарме. О нем говорили как о неуступчивом, суровом, он ей также показался очень красивым. Недавно он был назначен одним из президентов апелляционного суда, его репутация судьи была полностью признана, и Беатрис было чего смущаться, ей, которая, в общем, никогда не имела комплексов.
— Друзья моего сына всегда желанные гости, — вежливо добавил он.
Потом его взгляд, который она сразу же оценила как неотразимый, перешел на Виржиля.
— Ну, результаты?
— Полный провал.
— Ты шутишь?
— Совсем нет.
Если молодой человек сохранял еще какую‑то немного искусственную уверенность, то Беатрис хотела исчезнуть, провалиться сквозь землю.
— Ну, значит, ты запишешься на второй год? — вмешалась Мари.
Виржиль немного помолчал, прежде чем ответить вполголоса:
— Нет, я бросаю.
Винсен и Мари обменялись взглядами, в то время как Беатрис в мучениях почувствовала себя обязанной что‑то сказать.
— Я вас оставлю, — пробормотала она.
Что она делала здесь при этом семейном разговоре, который обострялся? Лицо Винсена ожесточилось, его сын больше ему не подчинялся.
— Останься. Я тебя прошу, — бросил ей молодой человек, цепляясь за нее, как за спасательный круг.
Он подтолкнул ее к столу Мари, к которой обратился с широкой улыбкой.
— Беатрис хотела поговорить с тобой по поводу практики. Я, может, слишком быстро этим занялся, но ты увидишь, если сможешь сделать что‑нибудь для нее, потому что она великолепно себя со мной показала в этот ужасный год!
На последних словах он повернулся к отцу, который не двинулся с места и разглядывал молодую девушку, оценивая ее стройную фигуру.
— Пап, я не создан для права. Я, правда, пытался… Винсен смерил его взглядом, прежде чем ответить:
— Не в моих силах тебя заставлять, ты уже совершеннолетний.
Закону было едва два месяца, но совершеннолетний возраст упал с двадцати одного года до восемнадцати с пятого июля, и Винсен должен был считаться с этой реальностью. Тем не менее, он сыронизировал:
— Ты подумал о чем‑то еще? У тебя есть планы, цели, амбиции? Потому что мне было бы любопытно их услышать!
Присутствие Беатрис обязывало его быть спокойным и учтивым, на что и надеялся Виржиль, но даже не поднимая голоса, он умел показать себя не очень любезным.
