— Что ты там сказал? — перебил Ален.
— О чем?
— О том, что она меня не привлекает. Слишком растерянный, чтобы реагировать, Винсен глубоко вздохнул.
— Некоторые женщины вызывают во мне желание, у меня были случайные связи и с ними, — продолжил Ален.
Секунда молчания последовала за этим сообщением, потом Винсен пожал плечами и ответил:
— Нет, дружище, ты меня так не возьмешь. Я к тебе не ревную, это будет еще плачевнее, чем все остальное…
— Согласен. Но тогда не держи себя за презренного из презренных. Людей не спасают вопреки их воле. Если Магали хочет опуститься на дно, ты ничего не сможешь изменить.
— Не согласен. Я могу заставить ее вылечиться.
— Да, ты можешь. Только это будет называться добровольное помещение семьей, потому что она никогда не пойдет туда по своей воле. Ты будешь обязан поместить ее в психиатрическую больницу.
— Психиатрическую?
— Она склонна к самоубийству, Винсен… Рано или поздно это произойдет.
— А если я вернусь сюда и не буду ни на шаг отходить от нее?
— Ты этого не сделаешь, и ты прав. Даже если я знаю, что ты ее любишь. Тем не менее, сейчас тебе действительно надо вмешаться. Одетта ничего не может сделать, я разговаривал с ней, мы рассмотрели все возможности… Кстати, она мне сказала, что у нее были предшественники, отец Магали пил безбожно, и он умер. Ты это знал?
— Нет, я узнаю это от тебя, как и все остальное…
На этот раз Винсен казался больше подавленным, чем злым. Он, наконец, прикурил сигарету, не предложив Алену, который искал в кармане мелочь. Двадцатью годами раньше они были неразлучны, соединенные, как два сиамских близнеца. И даже потом, когда они не жили вместе, они оставались такими близкими, что им не надо было разговаривать или видеться, чтобы понимать друг друга. Вплоть до того дня, когда они узнали правду об их уважаемых отцах, о ненависти и пролитой крови, об этом слишком тяжелом наследстве, которое внезапно превратило их во врагов. Тогда непреодолимый ров образовался между ними. Ален не пришел на похороны Шарля, провокация, которой Винсен ему не простил. После этого они старательно избегали друг друга, и их ссора стала уже открытой и необратимой. Помимо того, злись не злись, Ален был лучшим — на самом деле единственным — другом Магали, образцом для Виржиля и Лукаса, любимчиком Тифани. И сегодня Винсен стал его должником.
— Как она чувствовала себя сегодня утром?
— Когда проснулась — не особо. Жан‑Реми с ней. Извиняюсь, в принципе он не ходит в Валлонг, но у меня больше никого не было под рукой, а я не мог оставить ее одну.
