— Я хочу, чтобы ты встала, — сообщил Ален, наклонившись над ней.
Прежде чем Клара успела возразить, он подхватил ее. Одной рукой взял за талию, другой под коленями, без труда поднял и поставил на коврик.
— Обопрись на меня, если хочешь, сделаем несколько шагов.
— Но что с тобой происходит? — возразила она, возмущенно.
Резким жестом она одернула свою длинную ночную рубашку.
— Я не инвалид!
— Но ты им станешь, если останешься лежать в кровати. И к тому же ты не больна.
— Нет, но мне так грустно, Ален…
— Всем грустно в этом доме. Если сломаешься ты, то они все рухнут один за другим.
— Но не ты?
— Ничего не могу сказать.
Он отвел бабушку к окну, где они оказались лицом к лицу.
— Это я пытался вернуть его к жизни, — сказал Ален бесцветным голосом. Возможно, что… Словом, я сделал все, что мог. Я знаю, как поступают. Я не мог поверить, что… Извини меня.
Он нежно взял ее руки, принудив пройтись до другого окна.
— Не извиняйся, — сказала Клара. — Мы можем об этом поговорить. И не бери на себя ответственность.
— Я хотел научить его плавать, но пять лет это еще мало! Он завидовал остальным, и он должен был попробовать тайком.
— Ален…
— Мне нужно это кому‑то сказать! Это я их научил. Каждого из них. Сирила и Виржиля, Лею и Тифани, Лукаса и Поля… Я люблю их всех…
— Я знаю.
— Я не могу спать, я вижу только его лицо, я…
— Ален!
Сухой тон Клары удивил его настолько, что он наконец замолчал. Она внимательно его разглядывала.
— Тебе не с кем поговорить, дорогой? Ты один в том, что касается этого?
Она обняла его за шею, и он так сильно и резко к ней прижался, что она пошатнулась.
— Клара, — вздохнул он, — я не могу вынести, что он так умер!
Она держала его крепко, голова его лежала у нее на плече. В определенные моменты они все называли ее по имени. У Алена приступы нежности были очень редки, она посчитала, что ему плохо. Но кто заботился о нем? Он приехал один в это поместье, когда ему было всего семнадцать лет, и он боролся с необработанными землями, не требуя ни от кого помощи. В его характере, подозрительном, чрезмерно сильном, она узнавала себя саму.
К моменту, когда он отстранился от нее, стесняясь уйти, она отпустила его и пошла одна.
— Ты прав, мне надо двигаться. Оставаться без движения в моем возрасте равнозначно смерти.
Дойдя до конца комнаты, она круто развернулась.
— Скажи мне, дорогой… Как получилось, что ты не женат? Что у тебя нет детей, у тебя, который так их любит. Тебе тридцать пять лет, тебе не кажется, что пришло время?
