Вайнер нахмурился:
— Чепуха!
— Вы просили докладывать обо всем…
— Правильно, Отто. Вы поступили правильно! Но разговоры о пушке — чепуха. Я сам поговорю с солдатом. Он что-нибудь перепутал от страха. Больше ничего?
— Ничего.
— А как фамилия солдата?
— Крашке.
— Хорошо. Я побеседую с ним. — Вайнер что-то записал в книжку, лежащую на столе, и снова улыбнулся. — Вы так на меня смотрите, Отто, будто я начал стареть.
— О, нет. Вы отлично выглядите! А вот я… Устаю от этих слепых, сквозных, касательных, рваных ран, от раздробленных костей, от вечного запаха крови!
— Война скоро кончится, — сказал Вайнер. — Неужели вы не довольны, Отто? Я забрал вас к себе, как старого университетского товарища. Забрал из батальона, который должен был идти в прорыв. По-моему, в госпитале лучше быть в качестве санитара, чем в качестве пациента.
— Так точно, господин Вайнер.
— В домашней обстановке можете звать меня просто Эрих. Мы же старые друзья, однокашники. Извините, Отто, но я больше не располагаю временем. До свиданья.
Вайнер медленно поднялся с кресла и протянул солдату белую, холеную руку с аккуратными овальными ногтями.
Солдат вышел за колючую ограду и побрел по заснеженной улице к госпиталю. По дороге он с горечью подумал о том, что его «однокашник» даже не предложил ему сесть.
Через две недели Эрих Вайнер посетил госпиталь. Его сопровождали комендант Штумм и двое автоматчиков. Предупрежденный начальник госпиталя встретил их у дверей и провел к свой кабинет.
Вайнер и Штумм уселись в кресла. Автоматчики остались в коридоре.
— Пригласите сюда доктора Краммера. Меня интересует один его пациент.
— Слушаюсь, — сказал начальник госпиталя, неловко пошатнулся, стараясь повернуться по-военному, и выбежал из кабинета.
Через несколько минут он возвратился с Краммером.
— Садитесь, доктор Краммер, — любезно пригласил Вайнер.
Краммер сел.
— Извините, что мы побеспокоили вас, но нас очень интересует Крашке.
— Кто?
— Крашке, раненый, которого вы оперировали две недели назад.
— Две недели? — переспросил Краммер. Одутловатое лицо его вдруг покраснело, рыжие брови поползли вверх. Он засмеялся хрипло и прерывисто, будто залаял. — Две недели… А что, он умер?
— Как будто нет…
— Так что же вы, черт побери, от меня хотите?
Начальник госпиталя побледнел.
Вайнер усмехнулся.
— Мы хотим знать, каково его состояние. Может ли он разговаривать?
Краммер развел руками.
— Понятия не имею. А что у него за ранение?
— Вы извлекли восемь осколков из девяти, — четко сказал Вайнер. — Осколки были свинцовые, неизвестного происхождения.
