Это был берег, широкий прибрежный бульвар, заснеженный, заледеневший, безлюдный. Горел один фонарь — довольно далеко. Свет его алмазной иглой выцарапывал на твёрдой матовой темноте тончайшие рисунки плакучих ив, похожих на замёрзшие фонтаны, и ряд парковых скамеек, таких же ажурных, как ивы.
На ближайшей к Юре скамейке сидела девушка в аляске с капюшоном и под зонтом.
Светящаяся полоса уже была неразличима, но это не имело значения. Она привела туда, куда нужно.
— Здравствуйте, — сказал Юра. — Вы — Элла?
Женщина вздрогнула, как будто проснулась, и подняла лицо.
— Да. А вы кто?
— Я — Юра, Шихметов. Мы с вами разговаривали…
— Ах, да… Как вы меня нашли?
— Не знаю.
— Боже, до чего я замёрзла. Пойдёмте куда-нибудь.
— Куда?
— Туда, — махнула она рукой в сторону фонаря. — Там люди. Держите зонт.
Юра взял зонт, она опёрлась на его руку, и они медленно побрели по снегу, применяясь друг к дружке. Элла ощутимо прихрамывала.
Непонятно, то ли дождь и снег тому причиной, то ли вдруг стали экономить электричество, но переливающееся зарево над Отрывом, которое Юра хорошо помнил при первом визите сюда, сейчас казалось бледным и выцветшим; и только через полчаса ходьбы в его свете стало можно не просто различать, а ясно видеть то, что под ногами и вокруг.
Мимо первого кафе они почему-то прошли, не задерживаясь. Но зашли в следующее.
Здесь пахло сладко и приторно, как будто на кухне постоянно пригорает варенье, но зато было тепло, и лишь один столик из шести оказался занят. Пол поскрипывал. Элла решительно прошла в самый угол, сняла, не оборачиваясь, аляску, повесила на торчащие из стены золотые рога. Юра сложил зонтик, снял куртку, посторонился, пропуская Эллу…
Что-то дёрнулось в нём.
А потом они сели лицом к лицу.
— Что ты так смотришь? — спросила Элла. — Я знаю, что уродка. Но чтобы так пялиться…
— Нет, — сказал Юра, — с чего ты взяла? Просто я уже дважды видел тебя…
— …во сне? — опередила его Элла.
— Да. Да, но… это был не совсем сон…
— Расскажешь?
— Конечно. Да. Только давай сначала согреемся.
Подплыла официантка. Пол под ней поскрипывал.
— Кухня закрылась, — сказала она гнусаво. — Можем подогреть что-нибудь готовое. Кулёш по-казацки, паэлья с ракушками…
— Кто-то не доел, — сказал Юра. — Нет, барышня, дайте нам какую-нибудь холодную закуску, но горячее питьё. Глинтвейн, грог — варят у вас такое?
— Гли-энтвейн, — ещё более гнусаво, но с нотками томности согласилась официантка. — Что-то ещё?
— И по пятьдесят, — сказала Элла. — Фирменного.
