— Бросайте оружие и выходите! — крикнули с дороги.
Крум слышал, как два жреца расходятся в разные стороны от строения, их командир оставался на месте. Собрав остатки сил, следопыт перевернулся на живот, приподнялся, сунув руку под плащ, вытащил из-за пояса нож из плавника катрана, решив, что будет сражаться насмерть, но монахам не сдастся. Краем глаза он видел Стояна, который присел под сгнившим подоконником, готовый прыгнуть на того, кто посмеет заглянуть в комнату.
И тут из леса жахнул пороховой самострел. Грузный, с виду неповоротливый Стоян распрямился, как пружина. Выпрыгнул из окна и дотянулся до монаха слева, полоснув ножом по горлу. Тот, что был справа, только начал поворачиваться — поднявшийся на колени Крум метнул в него нож и рухнул лицом в пол.
Донесся хрип. Опять громыхнул самострел. В ответ на обочине щелкнул пистолетный выстрел. Раздалось шарканье, далекие голоса. Сильные руки подхватили Крума за плечи, поволокли. Он не видел куда, сознание ускользало во тьму. Следопыт шевелил губами, имена духов пустыни громом звучали в голове. Он видел их темные, чернее, чем сама непроглядная пустота в царстве мертвых, силуэты. Духи звали его, протяжно завывая: Кру-у-ум, Крууум…
Он открыл глаза и узнал склонившегося над ним Демира. Раны пульсировали болью, хотелось пить. Старик промокнул ему губы влажной тряпкой и скупо улыбнулся. Повернув голову, Крум понял, что лежит на длинном мягком сиденье под скошенным листом брони. На соседнем, напротив него, пристегнутый ремнями, растянулся Ферзь. Его худое лицо с впалыми щеками было бледным, плечо стягивала тугая повязка.
Крум попробовал сесть, но Демир не дал, положив ладонь ему на грудь, опустился рядом. Сверху из люка лился слабый свет, и свисали ноги Стояна. Верзила сидел на броне, прячась за пулеметной турелью.
«Они в „тевтонце“», — догадался Крум и прикрыл глаза. Спереди гудел мотор, рычание которого он принял за зов духов. Тяжелая машина покачивалась на ухабах, по днищу молотили мелкие камни.
* * *
Башмачники на двух машинах промчались мимо рынка, с рокотом свернули на набережную и понеслись к Храму, распугивая ревом движков толпу, бредущую из нищих кварталов в том же направлении. Миновав мыловарню с ее едкими удушливыми запахами, Архип велел Гриве сбавить скорость. Подавшись вперед, он посмотрел сквозь щель в броне. Ворота обители были закрыты, на стенах маячили жрецы, которые могли, чего доброго, и шмальнуть в непрошеных гостей. Ведь никто их не звал сюда, охрана рассуждает по-своему, когда видит летящие к воротам сендеры с торчащими над броней стволами.
