Когда Куили получила второй ранг, ее зачислили в храмовый хор. Вскоре однажды, после службы, в которой она принимала участие, ее наставница привела ее на встречу с какими-то высокопоставленными чинами. Там присутствовал воин Кандору, и леди Тонди тоже.
Воин Кандору просто сказал:
— Да, эта.
Тонди, или ее сын, недавно наняли отставного свободного меченосца в качестве стража владений. Они предоставили ему хижину — а теперь и жену. Хозяевам нужен был воин; рабочие и рабы были бы довольны наличием местной жрицы; предоставлять одну хижину было экономичнее, чем предоставлять две. Все вполне устраивало всех… кроме ученицы Куили. К вечеру ее передали наставнику в Поле и на законных основаниях поместили в чужую постель.
Интересно, подумал Уолли, как бы отнесся к этому рассказу Хонакура. Он изображал жреческий клан в весьма неприглядном свете. Как и воины, жрецы были подвержены коррупции… и, возможно, даже сам храм извлекал пользу из щедрости Тонди. Он подумал было, не заключается ли его миссия в том, чтобы разделаться с местным продажным духовенством, но подобная задача казалась чересчур тривиальной для того, чтобы оправдать столько чудес. Богиня хранила меч Чиоксина в течение семи столетий — наверняка Она бы не вернула его в смертный Мир по столь незначительному поводу.
— Что об этом подумала твоя наставница? — спросил он.
Куили шмыгнула носом.
— Думаю, ей это не понравилось… но она ничего не сказала.
— А твой нынешний наставник?
Впервые за все время она взорвалась.
— Он старый выживший из ума пьяница! Его давно пора менять.
— Почему они не нарисовали тебе полосу рабыни?
— Милорд!
— Они купили и продали тебя, Куили.
Она поколебалась, затем тихо сказала:
— Да, милорд.
По крайней мере, теперь с ней можно было разговаривать.
— Ладно, — сказал он. — Расскажи мне остальное — кто убил Кандору?
Уолли заметили, когда он подходил к хижине, и дверь распахнулась перед ним при его появлении. Он вошел и вытер капли дождя с глаз. Ннанджи стоял на ногах, и его лицо пылало от ярости. Нона была забыта, и из местных оставались лишь двое — две пожилых женщины, обе перепуганные. Телка дремала в углу, Джия и Катанджи в тревожном напряжении сидели на табуретах. Комната казалась больше и намного светлее, чем прежде.
— Лорд Шонсу, — взорвался Ннанджи, — я, Ннанджи…
— Заткнись!
— Но тут произошло убийство. И укрывательство преступника!
— Я знаю! Но ты не можешь выдвигать обвинений против меня. Мы с тобой поклялись быть братьями. Меня нельзя назвать беспристрастным — но как я могу выступить против тебя?
