— Конечно же нет! — с жаром ответила Виолетта и обвинительно посмотрела на нас, будто бы подумав об обратном, мы сильно оскорбили ее. Поскольку она не успевала в учебе, то решила, что учение — удел тех, кто обделен внешними достоинствами.
— Будь моя воля, я бы только выучилась читать и писать. Читать — чтобы читать письма моих поклонников, а писать — чтобы отвечать им.
Мы с Сибил переглянулись, и я представила Гаден-Роуз, заполненный толпой влюбленных в Виолетту молодых людей, лихорадочно строчащих пачки писем своей даме сердца.
— Но матушка говорит, что через год меня отправят в школу, где обучаются все девочки Уэстермлендов. Там меня научат этикету, манерам, пению и танцам…В общем придадут мне, по словам матушки, светский лоск. А потом я отправлюсь в Лондон и покорю всех своей красотой, — последнюю фразу она произнесла с высокомерием, достойным любой светской львицы.
— И в тебя влюбится прекрасный герцог или сам принц Уэльский, — сказала я иронически.
— Вот увидите, обязательно влюбится, — ответила она с убежденностью, не заметив иронии.
— Только все герцоги обычно старики, а принцы — пьяницы.
— Нет, подобные типы меня не привлекают. У меня будет уйма молодых поклонников. Они будут ходить за мной попятам и подбирать платки, которые я буду специально бросать в лужу.
Тут мы с Сибил не выдержали и прыснули со смеха. Увидев это, будущая покорительница мужских сердец надулась, но мы хохотали так заразительно, что и она не утерпела и рассмеялась.
Чем дальше, тем свободнее мы болтали, и я почувствовала, что мы все трое вполне могли бы стать хорошими подругами.
— У тебя такое необычное имя, Найтингейл. Ты знаешь, почему тебя так назвали?
— Конечно, Мэг рассказала мне. В день, когда я родилась, за окном пели соловьи. Моя измученная после родов матушка, услышав их трели, попросила открыть окно и долго слушала. На следующий вечер соловьи опять пели, и так в течение нескольких вечеров. Хотя обычно в Литтл-Хаусе было тихо, и соловьи редко баловали нас. Но не в тот сентябрь. И матушка, сказала, что соловьи радуются моему рождению. Поэтому я и стала Найтингейл.
— А у меня самое обычное имя — Виолетта. Никакой романтики. Хотя, конечно же, оно лучше, чем твое имя, Сибил. А я слышала, как мисс Уилоуби зовет тебя Роби, — обратилась она опять ко мне. — Это же мальчишеское имя. Как ты можешь терпеть его?!
— Но мне нравится. Когда-то давно я болела лишаем, и меня остригли наголо. На меня все глазели и мне было стыдно. Чтобы отвлечь меня от насмешек, Мэг придумала игру в Робин Гуда. Мы смастерили лук и стрелы, и я часами стреляла по мишеням в саду. А еще устраивала разные приключения, спасая обездоленных. Правда, ими всегда оказывались Мэг и мисс Элли, так как других друзей у меня не было… С тех пор меня так и звали — Роби.
