— Если убрать плющ, чтобы лился свет в комнаты, и открыть окна, — проветрить сырость, — то будет самый обычный дом. Единственное, что меня напугало, так это чучело громадного ворона над парадной дверью.
— О! — воскликнула Виолетта и захлопала в ладоши. — Надо же какая необычная вещь.
— Чучело и меня пугает. Я не могу без страха пройти мимо него, — отозвалась Сибил. Виолетта взглянула на нее презрительно, как бы говоря, что ничего другого от нее и не ожидала.
Я поведала о вороне и о том впечатлении, которое он произвел на меня своим пристальным немигающим взглядом.
— По-моему, это чучело даже страшнее, чем мистер Пешенс, — сказала я в заключение, отчего все засмеялись. Сибил тоже слабо улыбнулась.
— А почему Руфус прибил его над дверью? — спросила миссис Тернер.
— Оно висело там еще до того, как он купили дом. По крайней мере, так сказала тетя. А дядя считает, что у ворона взгляд, как у "архангела Гавриила, следящего за всеми прегрешениями рабов Господа и возвещающего благую весть избранным". Иногда, дядя так выжидательно смотрит на чучело, словно надеется, что оно оживет и возвестит об его избранности.
Мы все снова засмеялись. Владевшее мной напряжение понемногу отступало.
— Ну, веселитесь теперь без меня, — сказала миссис Тернер, поднимаясь с дивана.
Уже в дверях она обратилась к дочери:
— Сокровище мое, будь примерной хозяйкой. И помни о своем хорошем воспитании.
В ответ на это Летти скривилась и уже закрывшейся двери показала язык. Я прыснула. А она обернулась к нам и спросила:
— Не желаете еще чаю?
Дружеская, несмотря на немного надменные взгляды, которые бросала Виолетта, атмосфера расслабила Сибил, и она вела себя не так принужденно. Мы постоянно болтали, интересуясь друг другом. И даже Сибил говорила, почти наравне с нами.
— Иногда мне хочется убежать из Равен-Хауса. Я даже представляю, как буду странствовать по дорогам. Мне кажется это лучше, чем часами стоять на коленях и читать епитимью за то, что посмотрела не так смиренно, как надо, или съела чуть больше хлеба, чем необходимо.
— Какой ужас!
— На самом деле дядя заботится обо мне. Я подолгу молюсь каждый день, чтобы получить прощение у Бога, но, видимо, не достаточно, так как все равно попаду в ад.
— А он, конечно, попадет на Небеса?
— Ну конечно, он же все время думает о Боге
— Как все запутанно! У меня от этих мыслей разболелась голова, — капризно заявила Виолетта.
— А тебе нравится учиться? — спросила я ее, чтобы сменить тему.
