Мелус крепко держался за румпель, а палуба под ним продолжала крениться: нос «Онуса» стремительно уходил под воду. По лицу капитана текли слезы, и он проклинал себя за трусость, за то, что предал своих товарищей, пытаясь спасти свою жизнь. Его терзали отчаяние и угрызения совести: не следовало менять курс. «Онус» все равно ждала гибель, но теперь Мелус понимал, что их судьба была решена несколько часов назад, когда они покинули Бролиум. Отвернув, капитан потерял единственный шанс хоть как-то отомстить карфагенянам за гибель судна и команды, единственный шанс отправить нескольких врагов в царство Гадеса, прежде чем он попадет туда сам.
* * *
«Мелкарт» снова набрал скорость, и рулевой принялся высматривать новую жертву. Гиско оглянулся: его флот из двадцати галер устроил настоящую бойню. Одни галеры преследовали суда, пытавшиеся отделиться от остальных и спастись бегством, другие направились в самый центр торговой флотилии, сея панику и провоцируя столкновения больших и неповоротливых судов.
Гиско увидел среди волн группу людей: римляне, прыгнувшие за борт с горящего судна. Они держались вместе, помогая друг другу, а в двадцати футах от них уходило на дно их грузовое судно.
— Право руля, один румб! — скомандовал Гиско, и рулевой, увидев цель, направил «Мелкарт» прямо на нее.
Девяностотонная галера устремилась к спасшимся морякам. Один из них увидел приближающийся корабль и криком предупредил остальных. Гамилькар молча наблюдал за трагедией, разворачивавшейся у него на глазах. Он не одобрял жестокой охоты на беззащитных людей в воде, хотя вместе со всеми, кто был на борту «Мелкарта», приветствовал первую победу, радовался уничтожению вражеского флота и благодарил финикийскую богиню судьбы Танит за необыкновенную удачу, направившую римский флот прямо им в руки.
После удара «Мелкарта» отчаянные крики римлян смолкли, а выстроившиеся на кормовой палубе лучники бросились к поручням, намереваясь поохотиться на оставшихся в живых. Таковых не оказалось. Гамилькар наблюдал за Гиско, который не отрывал взгляда от изуродованных тел римлян за кормой галеры. Посланник не преставал изумляться двойственной натуре адмирала. Талант морехода, о чем свидетельствовала искусно расставленная ловушка, а также способность понять замысел римлян и перехитрить их. И в то же время редкостная жестокость, неутолимая жажда крови, за которую врагу приходится платить высокую цену.
Гамилькар вспоминал цель своего назначения. Он должен стать тенью Гиско, воплощением власти Совета Карфагена, чтобы не допустить повторения позорного поражения, которое адмирал потерпел при Агригенте. Гамилькар часто размышлял над этим, но никак не мог понять, почему Гиско не лишился своего поста во главе армии. И только теперь, в самый разгар боя, он постиг логику Совета. Для победы над Римом в Сицилии в каждом сражении необходим такой жестокий человек, как Гиско. За всю пятисотлетнюю историю Карфаген ни разу не уступал своих владений врагу. И Сицилия не должна стать исключением.
