— А что думает капитан Переннис, — обратился Сципион к Аттику, — единственный среди нас морской офицер?
Все повернулись к Аттику, и на лицах многих командиров отразилось удивление и неодобрение тем, что консул интересуется мнением простого капитана. Вопрос снова застал Аттика врасплох. Он предполагал, что после доклада его отпустят, и поэтому они с Септимием держались в стороне. Теперь же он снова оказался в центре внимания.
— Я согласен, что у нас еще есть время, пока карфагеняне организуют блокаду северного и восточного побережья. Но я бы не советовал продолжать снабжение, когда блокада будет установлена, даже с использованием других маршрутов и мелких групп, как было предложено.
Аттик видел, что несколько трибунов недовольно поморщились, услышав, что он посмел возражать консулу, но лицо самого Сципиона осталось непроницаемым.
— По моему мнению, — продолжал капитан, — карфагеняне — одни из лучших мореходов в мире, непревзойденные мастера снабжения и морской тактики. Любая попытка обойти их блокаду закончится неудачей.
И вновь суждение Аттика вызвало недовольный ропот некоторых трибунов — ведь он открыто хвалил врага. Но капитан стоял на своем.
— Единственная стратегия, которая может принести успех, — это победить их в бою и прорвать блокаду, — заключил он, но его слова были встречены ледяным молчанием.
Двое трибунов, презрительно усмехнувшись, повернулись к нему спиной. Их внимание переключилось на консула, который должен был гневно отвергнуть мнение Аттика, но Сципион ограничился кивком.
— Благодарю, капитан, — произнес он и вновь повернулся к старшим офицерам: — Возможно, время у нас есть, но ближайшие несколько недель будут решающими, если мы хотим устранить угрозу. Малейшая нерешительность обернется катастрофой. Необходимо поставить в известность сенат, и я намерен сделать это лично. А поскольку самый быстрый путь в Рим — морской, я вверяю свою жизнь тем, кто уже побеждал карфагенян. Я отправляюсь в Рим на «Аквиле».
Аттик и Септимий выпрямились, почувствовав, что все взгляды вновь обращены на них. Их путь определен — в Рим, в самое сердце Республики и всего цивилизованного мира.
— Отбываем через час, — распорядился Сципион и отпустил офицеров «Аквилы».
* * *
— Марк, старина! — окликнул Септимий своего бывшего командира из четвертой манипулы Девятого легиона, когда они с Аттиком вошли в комнату младших офицеров.
— Септимий!
Они встретились на середине комнаты и, радостно улыбаясь, пожали друг другу руки. С их последней встречи после битвы при Агригенте прошло больше года. Высокий и жилистый Марк был на десять лет старше Септимия и, хотя лучшие его годы уже остались позади, сохранил железную мускулатуру и такую же железную волю и дисциплину.
