— Храбрые сыновья Торкеля, — чуть слышно прошуршал Ульф, — должно быть, вы умерли, раз не дышите?
Братья разом выдохнули и принялись судорожно глотать воздух, внезапно показавшийся кислым. Они кашляли, но упорно притворялись спящими. Получалось неубедительно. Один Бьорн открыл глаза — против воли, словно кто-то поднял ему веки.
Прежде он толком не видел Черного Ульфа и помнил его лишь как тень, хромающую по улицам, чтобы затем скрыться в скальной расщелине с украденной овцой. Дикий зверь, живой труп — таким он представлялся Бьорну. Но сейчас перед ним стоял человек, правда, очень необычный. Казалось, Ульф древнее самого времени; сеть глубоких морщин, похожих на шрамы, покрывала его лицо, будто кто-то взял костяной гребень и долго бороздил им лоб и щеки старого викинга. Когда-то затейливые татуировки украшали его кожу, но теперь линии расплылись, а краски выцвели. Редкие волосы падали на лицо; присмотревшись, Бьорн понял, что в них вплетены кости животных: череп воробья, лапа куницы, рыбья челюсть. Ульф кутал свое тощее скрюченное тело в черную накидку, сквозь прорехи виднелись большие и малые рубцы — синие и вздутые, они вились, как черви. На спине болталась облезлая волчья шкура.
Но как бы ни выглядел Черный Ульф, Бьорн забыл обо всем, увидев его глаза, горевшие под завесой неопрятных седых прядей яркой зеленью горного водопада. Когда Бьорн заглянул в них, все вокруг исчезло. Он больше не слышал боязливого шепота, не чувствовал, что брат изнемогает под его весом. Стих даже речной бриз. Словно давняя угроза матери наконец сбылась и он остался с Черным Ульфом наедине.
— Медвежонок Бьорн, — снова послышался голос, слабый, как птичий крик на ветру.
— Ты знаешь меня? — Бьорн старался придать голосу уверенности, но пустил петуха, как мальчишка.
— Знаю ли я тебя? Викинга, который раньше всех ступил на английскую землю? О да… — Морщины вокруг рта собрались в подобие улыбки; раздался смешок, будто порыв ветра пробежал по сухим листьям. — Я видел твой первый шаг.
Все знали, что Черный Ульф плыл вместе с ними, и проклинали решение Торкеля взять его. Он не греб и всю дорогу лежал под палубой в тесном трюме, где хранились паруса, вязанки стрел и запасное оружие.
— Я помню свое крещение. — Снова этот шелест мертвой листвы. — Когда-то я окунулся в воду так же, как и ты… Целую вечность назад. Когда я еще не был… Не стал…
Голос задрожал и умолк; из-под рваной накидки появился бледный кулак, иссеченный сталью и временем. Зеленые глаза опустились, но в следующий миг вновь уставились на Бьорна. Рука почти коснулась его лица. Юноша хотел увернуться, отвести взгляд, но остался на месте, будто скованный чарами. Ульф сжимал в морщинистой ладони кожаный кисет.
