— Мне не нужна никакая мама, — сказала Густя. — Моя мама умерла, и другую я не хочу…
— Ничего не поделаешь, — спокойно ответила женщина. — Твоему отцу тяжело управляться с хозяйством, потому что ты ещё маленькая, вот он и попросил, чтобы я смотрела за домом, была тебе мамой… Иди умойся, и будем завтракать…
Антонина приказала так решительно, что Густя не стала возражать, умылась, но завтракать не пошла, а незаметно убежала из дому, побежала к Максимке. Может, он что-либо посоветует?..
Максимки дома не было.
— Ни свет ни заря помчался к Данилке и до сих пор ещё нет. Сама уже беспокоюсь, — сказала Максимкина мама.
— Может, вы разрешите подождать Максимку во дворе? — спросила Густя.
Ей совсем не хотелось возвращаться домой, где хозяйничает незнакомая женщина, задумавшая стать её матерью. Максимкина мама посмотрела на Густю жалостливыми глазами.
— Ты, наверно, и не завтракала ещё? — спросила она.
Густя хотела соврать, что завтракала, но она никогда и никому не врала. Поэтому Максимкина мама догадалась, что Густя не завтракала.
— Садись за стол, — пригласила она Густю. — Пока позавтракаешь, Максимка прибежит, обрадуется…
Максимкина мама обняла Густю за плечи, повела к столу. От её доброты у Густи на глазах показались слёзы.
— Ты чего это? — спросила Максимкина мама. — Всё уладится, всё будет хорошо… Антонина Павловна тебя не обидит. Она с твоей мамой дружила…
Густе который уже раз было с чего подивиться. Оказывается, всё местечко знает о её мачехе, одна она ни про что не догадывалась. Максимкина мама поставила на стол картошку с кислым молоком, нарезала хлеба. Густя начала завтракать. А тут и Максимка появился.
— А ты чего тут? — с порога накинулся он на Густю. — Тебе тут нечего делать…
Густе стало не по себе, так неловко, что даже кусок хлеба застрял в горле. Никогда не ожидала, что Максимка поступит с ней вот так сурово.
— Сынок, как это ты разговариваешь с девочкой? — возмутилась Максимкина мама. — Ай-яй-яй, как же тебе не стыдно?!
Максимке действительно стало стыдно, но он не хотел признаваться в этом — не позволяла мальчишеская гордость.
— А чего её отец у немцев служит, — сказал Максимка, глядя себе под ноги.
— Так то ж отец, а не она, — напомнила мама. — А ты же с Густей дружил… Как же можно вот так сразу дружбу перечёркивать? Может быть, у девочки и без того на душе тяжело, а ты ещё её упрекаешь…
Максимка совсем растерялся. Он не хотел разрывать дружбу с Густей. Не хотел её обижать…
