— Выдержат опоры, выдержат! Вы, синьор, даже лишний запас прочности дали, — можно двутавр семнадцать!
И опять склонялся над чертежом.
Коле нравилось здесь. Он сидел тихо, не шевелясь, но скучно ему не было.
— Выдержат, синьор, учтите, практически нагрузка меньше: бункера доверху не загружаются, — заканчивал спор с невидимкой Пётр Степанович и, откинувшись на спинку стула, обращался к сыну: — Что это ты, братец, как сычонок, сидишь! Хочешь порисовать?
Он давал лист бумаги, карандаш. Коля брал себе на колени толстый и широкий «Атлас гражданских инженерных сооружений», клал на него бумагу и спрашивал:
— Что тебе, папа, нарисовать?
— Ну, изобрази хотя бы человечка.
— Я тебя, папа, нарисую.
— Можно и меня.
Чертёжным карандашом, острым и твёрдым, как игла, высунув от усердия язык, Коля старательно и долго водил по бумаге, потом обращался к отцу:
— Готово, пап!
Пётр Степанович внимательно рассматривал рисунок.
— Очень хорошо! Только у меня, к сожалению, две руки. Третью сотри. И добавь мне второе ухо.
Затем он вставал и, посадив мальчика на плечи, ходил с ним по комнате; подходил к шкафу с чучелом, и Коля, дотянувшись до белки, гладил её.
Иногда в эти минуты входила Елена Семёновна. Она ставила на стол стакан чаю и блюдечко с сухариками. Потом неодобрительно говорила:
— Опять ты, Коля, отвлекаешь отца!
— Да нет, ничего, это мы косточки разминаем, — улыбаясь, отвечал Пётр Степанович и бережно опускал сына на пол.
— Пей чай, Пётр, — произносила Елена Семёновна, — ведь ты умрёшь с голоду, если я о тебе не позабочусь. — Потом, взглянув на чертёж, добавляла с кажущимся знанием дела: — Какие сложные перекрытия у флотационного цеха!
Она садилась в креслице возле стола и начинала очинять карандаши.
— Вечно они у тебя ломаются, Пётр. А на днях, хочешь не хочешь, устрою у тебя генеральную уборку. Смотри, какой беспорядок!
— Это кажущийся беспорядок, — отшучивался Пётр Степанович, — знаешь, как на стройплощадке. Профану кажется чёрт-те знает что за развал, а на самом деле — всё необходимое и в необходимом порядке.
— Ну, каждая стройплощадка со временем превращается в здание, а твой кабинет...
— А у меня — вечная стройплощадка, — с улыбкой отвечал Пётр Степанович. — Такая уж моя планида.
— Ты ещё здесь, Коля? — удивлённо спрашивала Елена Семёновна. — Что интересного нашёл ты здесь? Разве мало у тебя игрушек? Ты не должен мешать отцу.
Постепенно Коля перестал ходить в отцовский кабинет.
Он рос послушным, сдержанным мальчиком. Учился хорошо и легко переходил из класса в класс. Елена Семёновна посещала родительские собрания и возвращалась с них довольная.
