— Подай старушке, касатик, не обойди милостыней. — Морока потянулась к молодому парню, явившемуся на торг за покупками. — Подашь бабушке, девицы любить станут. Такого красавца-молодца грех не любить!
— Отстань, карга старая! Тут хоть бы свое семейство до весны прокормить, — парень отмахнулся от нищенки, грязно выругавшись.
Морока недовольно покосилась ему вслед, буркнув под нос скороговорку:
— Вот так, касатик, и тебя девки стороной обходить станут. Весь волосат, как мишка, на лбу синяя шишка. Глаз с косинкой да нос с горбинкой. На носу попкой куриной взросла бородавка с ворсиной. Не люб девкам будешь, пока жадность свою не сгубишь. Поделом тебе. Навек и вовек.
Морока хрипло расхохоталась вслед жадине, посылая проклятие. Не любила она, когда старых да юродивых обижали. Парень удивленно почесал нос, скосив на него глаз, и охнул. Там вылезла огромная бородавка с жестким волосом. Остановившись, он принялся причитать, удивленно ощупывая лицо, невесть откуда взявшуюся болячку.
— Да что же это такое? — чуть не плача, он косился на собственное уродство. — Это ж надо такое!
Девицы на торгу стали обходить его стороной, брезгливо поджимая губы и отводя взгляды от его вмиг окосевшего глаза.
Морока отвернулась, выкинув паренька из головы и вновь поглядывая на дом воеводы. Дверь дома отворилась, и на порог вышла жена воеводы, горделиво озираясь по сторонам. Морока усмехнулась, смерив взглядом с ног до головы крупную дородную бабищу.
— Эко ты разъелась на казенных харчах. Поди, найдешь, чем нищенку утешить?
Жена воеводы неторопливо направилась к торгу, горделиво выпятив свою огромную грудь и в такт покачивая широкими бедрами. Едва лишь она поравнялась с Морокой, как та цепко схватила ее за руку, жалостливо запричитав:
— Ой, барыня-сударыня, подай бабушке на хлебушек. Третий день ничегошеньки не ела. А у тебя в доме, поди, закрома полные. Подай, милая.
Баба брезгливо отшатнулась от нее, пытаясь выдернуть свою пухлую ладонь из костлявых, но цепких рук старухи.
— Поди прочь, дура старая!
Морока криво усмехнулась, вглядываясь в ее рассерженные глаза и продолжая крепко держать ее за руку.
Заклятье молчаливым ручейком потекло в ее голове, быстро снимая с бабы образ. «Голос в голос, тело в тело, свое сниму — твое надену. Ни мать с отцом, ни муж, никто не узрит подмену. За руку держу — забираю. Ключом замок запираю».
С трудом выдернув свою пухлую ладонь, жена воеводы возмущенно попятилась от Мороки.
