Тетка возмущена, что он иностранцам продает иконы. Если бы партийные тетки хотели приобретать предметы русской старины, а не стиральные машины, он бы им иконы продавал. Одного иностранного товарища мы прилично наебали. Того самого, с которым Людка предлагала меня познакомить. Бедный Джеймс! Он таки полюбил меня. Во всяком случае, на один вечер. Я учила его пить водку и говорить по-русски.
— Я ваз лублу! Корощо! Как? Куй?
Он и Людка напились. Она пьяно визжала и приставала к финнам, сидящим рядом с нашим столиком — выменивала у них сигареты на деревянное колечко а-ля рюсс. Джеймс все время порывался разбить бокал, как в фильмах о России, которые он видел у себя в Америке. Захарчик ерзал на стуле, посматривая на вход, трясясь, что нас сейчас повяжут. Александр был трезв и думал, по-моему, как и чем он будет бить Джеймса. Ничего не произошло. То есть произошло то, что Джеймс таки купил у ребят все. И все, что он купил, было фуфлом! Мы засунули его в такси, дали шоферу червонец, чтобы тот довез его до отеля, а не выкинул бы посередине… Проснулся он в кровати один, в портфеле у него были фальшивки… да голова наверняка раскалывалась.
А мы лежали днем с Александром в постели у него дома, и он дергался. Рассказанные мной — смехом, шуточкой — угрозы тетки его насторожили. Прямо паранойя у него началась. Будто следят за нами. Сотни тунеядцев живут себе, развлекаются, а мы… а он… Они, может, не связываются с четырнадцатилетними девчонками, и на них никто не заявляет. А тетка даже статьи какие-то упоминала. До всего им дело есть! Может, он ищет работу. Диплом у него свободный, вот он и приглядывает себе что-нибудь интересное… Ничего он не приглядывает, и на меня поглядывает подозрительно.
Совсем очумел. Решил иконы из квартиры вывезти. К Мамонтову. Целый день паковал их, в чемоданы складывал. И в тот же день уехал на «охоту». Одеты они с Захарчиком были, как на настоящую охоту. Конспирация. Людка хохотала и, как всегда, подъебывала Захара. Он был в резиновых сапогах, в драном свитере, с рюкзаком и ватником в руках.
— Захарчик, тебе надо было бороду приклеить. Чтобы никто из центровых ненароком не узнал. Когда ты вернешься, я подарю тебе кусочек фирменного мыла, а то от тебя уже пахнет.
А мне нравилось, что они так одеты, на Сашке даже кепочка была.
— Держать язык за зубами. Я тебя люблю… До послезавтра.
Это он сказал мне на ухо, когда мы обнялись, а вслух и громко — будто кто-то рядом стоял и подслушивал:
