Публикуемые нами письма Карташевской, Аксакова и Россета схожи с ранее известными откликами на пожары: виновны в поджогах левые, и репрессии не только оправданны, но и необходимы.
В письме 21-22 июня 1862 г. Аксаков писал Самарину:
"…Но как гнусно наше общество и наше молодое поколение: только в России может быть серьезный спор о том, позволительно или не позволительно прибегать к поджогам. А немолодое поколение требует николаевщины"[116].
На этом фоне очевидно мужество редакторов журнала "Время". В дни, когда Петербург еще горел, когда газеты кричали, что поджигают студенты-революционеры, какой смелостью нужно было обладать, чтобы решиться писать, что до слухов о студентах-поджигателях дошел не сам народ, а очень может быть, они перешли в него "извне" и еще неизвестно "чьими подземными <…> стараниями укрепиться могло это мнение?" "Время" не скрывало, что статьи — "наше обвинение, наш протест".
Обе статьи журнала "Время" были запрещены цензурой; лишь небольшие извлечения, сделанные III Отделением из первой статьи "Пожары", были впервые опубликованы Б. П. Козьминым в 1929 г. в его статье "Братья Достоевские и прокламация "Молодая Россия""[117].
Другая статья до настоящего времени была известна лишь по первой фразе:
"Мы прочли передовую статью в № 143 "Северной пчелы"".
"Пожары" были запрещены 1 июня, вторая статья — 3 июня. Для публикации Козьмин пользовался выписками, сделанными в журнале следственной комиссии от 6 июня.
В настоящее время мы имеем возможность познакомить читателей с обеими статьями целиком. В ЦГИАЛ, в делах канцелярии министра внутренних дел, сохранились гранки этих двух статей с правкой и добавлением одного абзаца рукой М. М. Достоевского.
На первой статье "Пожары" имеется карандашная надпись царя:
"Кем написана?"
На полях чернилами:
"Запрещено 1 июня 1862".
На одной из последующих гранок статьи пометы: "Время" и "г-ну цензору 1 мая" (ошибочно вместо 1 июня). На гранках второй статьи "Мы прочли передовую статью в № 143 "Северной пчелы"" карандашная надпись царя: "Кем написана? Сообщить К. Долгор<укову>".
На полях чернилами:
"Запрещено 3 июня"[118].
Далее дело развивалось следующим образом: после запрещения Головнин, по распоряжению царя, направил статьи в III Отделение, откуда они были пересланы в следственную комиссию. Последовал допрос М. М. Достоевского, вызванного в комиссию 8 июня, после чего Голицын 10 июня, докладывая о статьях царю, предложил запретить издание журнала "Время" на срок до восьми месяцев. Предложение вызвало резолюцию царя: "
