"[91]
Несколько иначе преподнес свой отказ петербургский генерал-губернатор А. А. Суворов. "Отвечайте студентам", — писал он Головнину. — Sic transit gloria mundi[92]1861 г. — вся публика была на их стороне. 1862 г. — совершенный контраст и без пожаров. Напрасно некоторые думали, что пьедестал, который им возведен был неосторожно, не разрушится, виноваты некоторые, терпят все, я говорю здесь о студентах. Нельзя сравнить их с медиками в холеру[93]. Публиковать невозможно. Кружки не чужды пожарам, а в кружках есть и студенты…[94]"
Итак, четыре отказа, и все они свидетельствуют о том, что не в интересах правительства было пойти на официальную реабилитацию студенчества. Лишь позднее, когда появились требования опубликовать результаты следствия, а сделать это не было возможности, поскольку в руках правительства не было ни одного доказательства виновности обвиняемых, оно вынуждено было пойти на частичную, неофициальную реабилитацию. Эту роль взяли на себя, по выражению А. Н. Пыпина, те самые "мутные органы печати"[95], которые ранее способствовали распространению клеветы.
Так поступила "Северная пчела", которая постепенно начинает отходить от высказанного ею 30 мая. Уже в № 151 она пишет: "Здравый ум публики, растерявшейся в первые минуты испуга, уже начинает видеть, до какой степени преувеличены прежние слухи", на что получает резкую отповедь от "Искры": "Кто растеривается во время народных бедствий, тому вовсе не следует выходить на общественную арену, а следует сидеть за печкой, дома"[96].
Несколько позднее ту же позицию займет и "Наше время". Поворот этой газеты особенно любопытен. В № 122, 9 июня, и № 127, 15 июня, помещены описания петербургских пожаров в виде писем "К редактору газеты", подписанных буквой X.
9 июня X. писал:
"…Во всех сословиях обвиняют в поджогах политических деятелей — уверенность в этом общая <…> В комиссии целая комната завалена зажигательными снарядами различных свойств…"
И тот же X. через 6 дней, 15 июня, высмеивает все слухи, называет их фантастическими, описывает случай "с представленным в полицию" заподозренным в поджигательстве, у которого "при обыске из зажигательных орудий открыта только колбаса с перцем и чесноком". Тут же X. хвалит следственную комиссию за то, что она "не спешит отсылать обвиняемых в военный суд, взвешивает улики и свидетельства. Иногда двое, трое свидетелей показывают, что видели, как поджигал подсудимый, да на видение-то их положиться трудно
