— Что значит — понравился, не совсем понимаю? — неожиданно для него спрашиваю я. — Я же не девушка…
Надоел он мне своей бесконечной трепотней. Голоден, а есть не могу: тошнит от всего.
— Мальчик мой, ты не понимаешь самого главного, — начинает гундосить Сергей Саввич, — главное в жизни — это настоящее мужское братство. Так было всегда, во все века. Никто не был страшен, когда мужчины были вместе, когда они держались друг за друга…
— Вы о чем это? — спрашивает Всеволод Анатольевич. Перед ним поднос с фирменным блюдом — горячими бутербродами с сыром.
Сергей Саввич разулыбался во все лицо:
— Да вот, пытаюсь внушить нашему юному другу, что пока нет ничего превыше мужского братства, все остальное бренно…
— Ну, что вы, Сергей Саввич, нельзя же вот так сразу, это философия, а постигнуть истинную философию нелегко, поверьте мне, молодой человек, к ней приходишь путем грехов, многочисленных ошибок, разочарований. Но когда человек, находящийся у истоков жизни, вот такой, как, к примеру, вы, встречает умудренных жизнью людей, ему все оказывается намного проще, его ведут уже изведанными путями, ему сообщают то, к чему сами пришли очень большой ценой…
От всего этого у меня «крыша поползла». А может, я попал в какую-нибудь секту, или эти двое благородных и чересчур чистеньких недавно сбежали из сумасшедшего дома? Второе, пожалуй, вернее.
Я выпил какого-то сладкого напитка, меня едва не стошнило прямо на стол, я выбежал в туалет и рухнул головой в унитаз. Вернулся я к столу бледный, едва держась на ногах.
— У вас малокровие, молодой человек, необходимо усиленное питание, — сказал Всеволод Анатольевич. — Белки, углеводы и, конечно же, фруктоза в виде свежих фруктов. И все станет на свои места. Я понимаю, что у вас ослабление организма, но мы вам поможем, не зря ведь Сергей Саввич так долго красиво рассказывал о мужском братстве. Оно и в самом делё существует, красивое, искреннее…
Я силюсь открыть глаза, и мне кажется, что я открываю их, я уже не сплю, я слышу их голоса, я не понимаю, где нахожусь.
— Останься, останься здесь, — шепчет мне в самое Сергей Саввич, — и подчинись ему во всем, уступи, если скажет… Все может быть непривычным, но это окажется прекрасным, поверь мне, я сам все испытал когда-то и теперь ношу в сердце теплоту того случая, выведшего меня к истине…
Он снова подносит мне что-то теплое и сладкое, я глотаю эту горячую бурду, у меня еще больше начинает кружиться голова, а они тоже совсем уже пьяные, их лица плывут вокруг меня, будто я нахожусь в центре карусели. Мне хочется встать и уйти, убежать из этого дома, долго-долго мыть руки после этой холодной, скользкой ткани, и голову тоже держать под ледяной водой, но мне не удается встать, у меня нет сил.
