— Послушай, Жека. Завтра тебе позвонит моя приятельница. Она скажет, что я передала тебе долг. Ты подъедешь и заберешь деньги.
— Так это же полный порядок, — заорал Жека. По голосу только теперь я почувствовала, что они не очень-то на нуле, во всяком случае, Жека уже прилично принял. — Когда она позвонит?
— С самого утра.
— Вот и хорошо. Сегодня мы как-нибудь продержимся. Только пускай не подведет… А ты, когда смотаешься навсегда, не забывай нас с Юраней, мы, кстати, неплохие ребята, сможем тебе и там пригодиться.
— Ты напомни Юране (меня едва не стошнило от этого слова) о телевидении. Теперь, после статьи — самое время…
— Завтра после встречи с твоей подругой мы все решим. И по телевидению, и по многому другому. До скорой встречи!
Я позвонила своей массажистке. У нее были мои деньги на золото. Ей обещали достать кое-что оригинальное. Я сказала, что все откладывается до моего приезда. Назвала телефон Жеки и попросила завтра позвонить ему и вручить энную сумму, когда он приедет. Сделать это необходимо во чтобы то ни стало. Она пообещала все исполнить, а я ей завтра позвоню в течение дня.
Я глянула на часы. До назначенного времени две минуты. Издалека я увидела молодых людей со спортивными сумками, музыкальными «расческами», еще какими-то ящиками. Я быстро подошла к ним и стала рядом. Какой-то молодой человек с азиатской внешностью в очках с золотой оправой (я видела точь-в-точь у одного человека) метался среди них и спрашивал:
— А где Мелентьев? Как всегда… Кто ему звонил, я спрашиваю, кто, у него все документы, гастрольное удостоверение… Выехал, куда выехал, на ком, в конце концов… Распутин меня убьет, прямо здесь, на вокзале, понадейся на идиотов, и сам окажешься в их компании.
Я стояла в сторонке и не произносила ни слова. Как говорится, из огня да в полымя.
— А где Распутин? — спросил главный крикун группы.
— Еще не было, — ответил молоденький мальчик, которого я сразу узнала по множеству фотографий в газетах. — Но он тоже выехал, я звонил ему домой.
— Слава богу, может, Мелентьев приедет раньше. Это мое спасение.
И тут он подошел ко мне. Спросил:
— Простите, девушка, а вы кто?
Я — это я, — мне захотелось плюнуть ему в толстую морду. Может, развернуться и уехать домой? Сегодня мне все позволено. Плевать я хотела на этих пацанов.
— Что значит: «Я — это я», а я — это я…, - начал он, но тут подкатила машина, которую в Москве знали многие — красный «Ниссан Патруль» Распутина. Это спасло меня от допроса, а незнакомца от оскорбления.
