Они далеко углубились в пшеницу, когда услышали рев самолетов – немцы бомбили пустую МТС.
Самодельные носилки с Вакулиным были тяжелы. В Корюков они пришли уже затемно.
В крайнем доме горел свет. Бокарев сильно и требовательно постучал в дверь. Ее открыл сухощавый мужчина лет сорока, с встревоженным и угрюмым лицом.
Они внесли Вакулина, положили на диван.
Хозяин молча смотрел на них.
– Госпиталь далеко? – спросил Бокарев.
– В школе был, – ответил хозяин, – сейчас не знаю.
– Почему не знаете?
– Наши сегодня ушли.
– Так, – пробормотал Бокарев, – ладно, разыщем: может, остался кто. А раненый пусть у вас пока полежит. Скоро вернемся, заберем. Как ваша фамилия?
– Михеев.
– Посмотрите за раненым, накормите, подушку дайте, – приказал Бокарев и наклонился к Вакулину: – Ваня, ты как?
– Ничего, – слабо улыбнулся Вакулин, – я идти могу.
Он сделал попытку подняться.
– Лежи! – приказал Бокарев. – Без меня никуда!
Он подозрительно осмотрел комнату, спросил хозяина:
– Кто еще в доме?
– Семья... Жена, дети.
– Сам почему не в армии?
– Освобожден по болезни.
Бокарев опять подозрительно осмотрелся вокруг, открыл дверь в соседнюю комнату – там на кроватях спали дети.
Бокарев положил рядом с Вакулиным трофейный автомат, выразительно посмотрел на хозяина, спросил:
– Как пройти к госпиталю?
– А вот проулком на соседнюю улицу, там и школа.
Бокарев и Краюшкин свернули в переулок и вышли на длинную, видно главную, улицу. В середине ее высилось двухэтажное кирпичное здание школы.
Здание было пусто, окна открыты, ветер шевелил синие полосы оборванной маскировки, на полу валялась бумага, обрывки бинтов, стоял запах йода, карболки – медсанбат ушел.
– Не миновать мне штрафной роты, – мрачно проговорил Бокарев.
