— Ну, вот хотя бы возьмите Бибирчикова. Прекрасный человек, умница, ответственный… И тут летит у нас сеть, вызываю я специалистов восстанавливать программное обеспечение и случайно узнаю, что Бибирчиков переписывается с какой-то бабой из соседнего офиса, причем в стихах.
— Ну да? — ухмыльнулась Настя.
— Это уму непостижимо. Она ему пишет: «Скоро перерыв на чай, меня печеньем выручай». Он ей отвечает что-то в том смысле, что печенья у него нет, а есть вафли. И заканчивает драматическими строками: «Что за жизнь без вафель? Не лизать же кафель?» Когда Бибирчиков явился ко мне с докладом, я никак не мог избавиться от впечатления, что имею дело с душевнобольным. Мне стоило больших усилий вернуть ему свое уважение.
Еще некоторое время они разговаривали обо всякой ерунде, а потом им принесли еду. Перед Настей поставили большую тарелку с картофельным пюре, смешанным с жареными грибами. В центре лежала рыбина, только что побывавшая на гриле. Настя сглотнула слюну и подумала, что в последнее время с ресторанами ей везет. Но это совершенно не относится к мужчинам, которые ее туда приглашают. Чем больше внимания они ей уделяют, тем меньше ей это нравится.
— Итак, — сказал Колесников, дождавшись, когда она поест, — теперь вы сытая и добрая, поэтому можете начинать рассказывать с самого начала.
— Ладно, — согласилась Настя. — Рассказывать так рассказывать. Итак. Жена, по всей видимости, боится, что какая-нибудь из сотрудниц заморочит вам голову, соблазнит и уведет из семьи, — принялась повествовать она, заходя, как самолет, на второй круг.
— Положим, мне это льстит, — противным голосом ответил Колесников. — Какое отношение имеет ревность моей жены к женщинам на работе?
— Я пока не знаю точно, но возможно… Возможно, Ева что-то предпринимает для того, чтобы сотрудницы плохо к вам относились.
— Что, например? — все тем же противным голосом поинтересовался босс. Его тон доказывал, что он не принимает Настины заявления всерьез. — Пишет им анонимные письма, в которых порочит мое доброе имя? Это смешно, знаете ли.
И тут Настя решилась.
— Помните, как меня в театре кошка поцарапала? — запальчиво спросила она. — Так вот, это была никакая не кошка, это была Ева! Она затащила меня за портьеру, заявила, что я пытаюсь вас соблазнить, обозвала нехорошими словами и разодрала мне руку! Она мне угрожала.
— Ну хватит врать! — воскликнул Колесников раздраженно и отшвырнул от себя салфетку. Та приземлилась возле пепельницы, едва не свалив бокал. — Моя жена никогда не стала бы вести себя как последняя дура. Она умная и добрая, да было бы вам известно. Кроме того, перед началом спектакля она практически все время была рядом со мной.
