Девушек не жалел, избивал с еще большей яростью.
— А теперь покажите как вы из лагеря бежали.
Все бегают по кругу, а он их плеткой подгоняет.
Девушки стали отставать.
— Остановитесь, почему своих потаскух побросали.
«Русиш швайн», — что значит «русская свинья», — садись ребятам на спину, вас подвезут. Ребят заставил стать на четвереньки, а девушек сесть на спину. Трое сели верхом, им дали в руки плетки, чтоб подгонять, а четвертая заупрямилась, не стала этого делать. Тогда для нее придумали новое издевательство. Гринберг заставлял ее стать на четвереньки и возить на себе парней-беглецов.
Но она опять заупрямилась и не стала выполнять этот приказ.
— Становись на четыре копыта.
Она не стала.
— Сильно разжирела, я помогу.
И он толкнул ее так, что она ударилась лицом об асфальт. Стал кричать одному из парней, чтоб он садился на нее, но он не захотел. Это совершенно вывело Гримберга из себя. Он поставил этого парня на четвереньки и заставил ползать сзади непокорной девушки, а другого парня помощники Гримберга усадили ей на спину. Так он издевался над всеми беглецами, придумывая все новые и новые сцены. Он заставлял их изображать, как собаки обнаружили их на Эльбе, ведь они пытались переправиться через мост на товарном эшелоне. Девушек поставили в круг, а парни должны были лаять и кусать их.
Сам же ходил вокруг и подстегивал плетью тех, кто плохо исполнял приказ, Этим беглецам пришлось изображать и лягушек, и извиваться как змеи на животе. После двухчасового издевательства страшно было смотреть на них, как будто шкуру содрали с человека. Кровь смешалась с пылью. В конце концов они уже не могли не то что держаться на ногах, но даже пошевелиться, стали терять сознание. Их облили водой, чтоб привести в чувство. Всем нам был дан наглядный урок. Я стоял в первых рядах и думал, почему бы нам не взять их в круг и раздавить, ведь немцев было так мало, а нас больше двух тысяч. Затаив в душе злобу, мы разошлись. Чем дальше отступали немцы, тем больше Гримберг приходил в ярость. Мы все больше убеждались, что мы не добровольцы, а пленники, рабы. Работали до изнеможения, от постоянного недоедания стали пухнуть ноги. Но молодость брала свое, хотелось хоть одним словом обмолвиться с тем, кто тебя понимает. Но и это запрещалось свободно делать. Я со своей знакомой при встрече снова и снова обсуждал наше положение. Волновал вопрос: «А что будет «добровольцам», если нас освободят?» В лагере была одна «вольнонаемная» молодежь и чем докажешь, что нас привезли сюда силой. Первое, в чем нас обвинят, так это в измене Родине, сошлют в Сибирь. А может, нет?
