«Воду пейте понемножку и ни капли чтоб не разлили на пол, продукты расходуйте экономно, вдруг ехать будем долго». Так этот парень и стал старшим по вагону.
Девчата с нашего села ехали в соседнем вагоне. Стало очень душно и кое-кто начал пробираться к люку, но другие стали возмущаться, что совсем нет воздуха.
Постепенно все замолчали. Хотелось осмыслить происшедшее. Ведь последние сутки прожили как во сне.
Уже под вечер поезд остановился в поле. С одной стороны открыли двери, от вагонов далеко отходить запретили. Это было наше первое испытание — ведь не животные же мы. Хотя бы на какой — нибудь станции остановились, где был бы туалет. Но нам объяснили, что на станциях остановок не будет, чтоб не разбежались.
Иногда делали остановки на полчаса, проветривали вагоны. Очень долго везли до Бреста. У некоторых, в основном у ребят, продукты были на исходе. Я старался экономить и сало кушал понемногу. В Бресте застряли надолго, говорили, что наши железные дороги не совпадают с Германскими и нас пересадят в другие вагоны. Старались держаться своих знакомых. Я находился со своими, а двоюродная сестра Катя все мне говорила, чтоб с продуктами обходился экономно и далеко не уходил. В пути мы уже находились десять дней и за это время нас ни разу не покормили. Как-то засмотрелся на цыганскую свадьбу. Я никогда не видел цыган и с любопытством наблюдал, как они танцуют. Проголодался и решил покушать, да не тут то было — сумки моей с продуктами уже не было. На следующий день сижу голодный и это заметила Катя.
— Гриша, у тебя что продукты кончились?
— Да.
Стыдно мне было признаваться, что я свои продукты проглазел. Так мы вместе с Катей питались несколько дней. После этого нас снова погрузили в вагоны и через сутки пересекли немецкую границу. Мы были измучены до предела, кто послабее, стали терять сознание. Ведь брали еду на неделю, а в пути мы были уже две недели. В Германии нас отправили в лагерь. Никто больше не говорил, что мы добровольцы, ясно было, что нас ждет каторга. Лишь на следующий день после прибытия нам дали сухой паек: хлеб, маргарин и вареные яйца. В очереди за пайком простоял два часа, столько было там «добровольцев», и все были очень голодные. Разбил одно яйцо — воняет, второе — еще хуже. Послышалась команда: не разбивать яиц — все сдать на кухню. Так в первый день нас встретила Германия. А дальше еще хуже. Стали приходить в лагерь местные жители выбирать себе людей на работу. Построили нас рядами, как на базаре. Приходили дамы в шляпах, господа в цилиндрах. Выбирают, а выбор был большой. На меня посмотрят, худой, черный, как цыган, и проходят мимо. Мы не знали, как себя вести в таких случаях. Позже я узнал, что нужно было бы низко поклониться, когда проходит дама, тогда, может, и внимание обратят, мол, послушный парень. Оказывается, что продать себя в рабы тоже надо уметь. Рассматривали нас точно, как лошадей в нашей деревне на базаре: в рот заглянут, повернуться заставят — понравился, но хорошо это или плохо, никто не знал. Все боялись оторваться от своих, только позже мы узнали, что те, которых выбрали в рабочие к хозяину, были счастливее нас. У них работы было много, но кормили хозяева лучше. Тех, которые не попали к хозяину, в том числе и меня, отправили на военный завод, который находился по адресу: Гредиц бай Риза. Рядом с заводом находился лагерь, деревянные бараки, забор из стальной проволоки высокий, метров пять. Часовые ходят с винтовками, а ночью еще и с собаками. Из лагеря выход прямо в завод. Это был так называемый «гражданский лагерь», а какие тогда военные?
