— А теперь прочитай мое заключение. Это черновик, — и Хабаров протянул Збарскому лист.
После обычных вступительных фраз в заключении было сказано:
«1. Причиной возникновения тряски считаю нарушение регулировки тяг тормозных щитков, возникающее в эксплуатации.
2. Выключение двигателя заметно усугубляет положение, изменяя характер тряски — делает ее резче, апериодичней и острее по амплитуде.
3. Расположение ручки пожарного крана на полу, в непосредственной близости от упора правой ноги крайне неудачно. При сильной тряске возможно непредвиденное перекрытие крана ногой, что повлечет за собой остановку двигателя.
Вывод: необходима конструктивная доработка тормозных щитков и тщательный контроль за состоянием тяг в эксплуатации. Ручку пожарного крана следует с пола перенести на бортовую панель.
Летчик-испытатель Хабаров».
Збарский дочитал бумагу до конца и, глядя в окно, сказал:
— Спасибо, Витя. От лишних неприятностей, возможно, ты меня и прикроешь, — он постучал пальцем по бумаге, — но… Старею, и тут ничего не сделаешь. Видно, надо кончать с истребителями. Пора. — Он встал и, нагнув голову, быстро вышел из комнаты.
И был у Хабарова еще один разговор — с начальником Центра. Генерал прочитал заключение Хабарова, снял очки и спросил:
— Все?
— Все.
— Оправдываете Збарского?
— Вы требовали от меня установить истину, а не судить Збарского. Истину, мне кажется, удалось найти…
— А осуждать товарища не хотите? Предоставляете эту малоприятную возможность начальству?
— Я не следователь, — сказал Хабаров, — не обижайтесь.
— Да, конечно. Может быть, вы и правы. Но мне-то что со Збарским делать?
— Переведите его к Игнатьеву. На больших кораблях он еще спокойненько лет десять пролетает.
Выше, выше, выше… дальше некуда, дальше не вытягивает двигатель.
Небо над головой делается совсем фиолетовым, густым-густым, и облака, и грозы, и вообще всякая погода остаются далеко внизу, под ногами. А здесь адский мороз, бесконечная пустота и фиолетовое свечение. Все. Это потолок крылатой машины. И небо, которое лежит выше, принадлежит уже ракетам, оно — преддверие космоса.
Вот здесь, на потолке, на самой вершине, вспомни тех, чьи руки вознесли тебя над миром. Они, эти руки, остались там, на Земле, но и здесь ты в их власти: ослабни заклепка, нарушься герметичность кабины — и фиолетовое небо ворвется в кабину, и, прежде чем ты успеешь понять, что же случилось, закипит кровь в сосудах, остановится сердце…
