Суворов | страница 3



Берёзовым кончанским паром
Попарься в баньке не спеша;
Поспишь, управишься с обедом,
Пропустишь стопку и лети…
Глядишь, по твоему пути
И я в субботу тронусь следом.
А что сердито говорю,
Ты не горюй. Не ты в ответе,
Что б ни привёз курьер в пакете,
За быстроту — благодарю».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В субботу, взяв с собой рескрипт,
Суворов выехал в столицу.
И вот полозьев мёрзлый скрип —
И по бокам пошли стелиться
Поля… поля. Через поля
Весь день трусить своей дорогой
И к ночи, печку запаля,
Заснуть в избе. А утром: трогай!
Да не спеша. Чай, позван он
Не для войны, не для похода…
А коли так, то есть резон
Сослаться на болезнь, на годы,
На что угодно. Подождут.
На что ты им? У них в наградах
Не тот, кто штурмом брал редут,
А тот, кто мёрз на вахтпарадах.
Уж не затем ли нам спешить,
Чтоб в первый день, боясь доноса,
Мундирчик с фалдочками сшить
И прицепить, к сединам косу?
Слуга покорный! Он глядит
В заиндевевшее окошко.
В кибитке рядом с ним сидит
Его денщик и нянька — Прошка.
«Эй, Прошка! Прошка!» — Прошка
Он пахнет водкой и капустой.
Опять напился! Стук копыт, —
То столб, то крест, то снова пусто,
Копыта месят снег и грязь,
Возок то вниз, то вверх взлетает.
Фельдмаршал, к стенке прислонясь,
Плутарха медленно листает.
3
Он под военною трубой
Был вскормлен, вспоен и воспитан.
И добрый барабанный бой
Не раз в бою им был испытан.
На неприступный Измаил
Ведя полки под вражьи клики,
Он барабанный бой ценил
Превыше всяческой музыки.
Но то, что нынче над Невой,
На барабан не походило,
И день и ночь по мостовой,
Как будто градом колотило,
Сквозь снег, сквозь волн балтийских плеск
Однообразно, как машина,
Воловьих шкур унылый треск
И прусских дудок писк мышиный.
Фельдмаршал ждал в приёмном зале
И слушал барабанный стук.
«И так всю жизнь?» — Ему сказали,
Что так всю жизнь. Что от потуг
На барабанах рвутся шкуры.
В них снова лупят, починя.
На потолках дрожат амуры,—
Один упал третьего дня.
Сильнее прежнего курнос,
Царь в зал вбежал, заткнув за лацкан
Ещё не читанный донос.
Фельдмаршал был весьма обласкан.
Еще с порога спрошен: «Где же
Наш русский Цезарь?» Обольщён.
И надо ж быть таким невежей
И грубым чудаком, как он,
Чтобы, зевнув на комплименты,
Перевести тотчас же речь
На контрэскарпы, ложементы,
Засеки, флеши и картечь;
Ворчать, что зря взамен атак
На смотры егерей гоняют,
И долго шмыгать носом так,
Как будто во дворце воняет.
Здесь всё по-прусски, не по нём.
Царь вышел вместе с ним на площадь
Там рядом с Павловым конём
Ему была готова лошадь.