Вдруг мой взгляд остановился на двух разъяренных полицейских, преследующих молодую особу, безусловно, прошедшую неплохую подготовку в секции спортивного бега. Было ясно, однако, что, несмотря на спринтерские таланты девушки, полицейские настигнут ее. Я напряг все свои мускулы, собрал все силы юного и упругого тела, в считанные секунды оказался возле несчастной и пылко обнял ее — чтобы таким образом защитить от англичан. Те не удостоили нас вниманием, даже не глянули в нашу сторону и пронеслись мимо — то ли они гнались за кем-то другим, то ли просто спешили предстать в положенный срок в должном месте. Девушка в моих объятьях тяжело дышала.
— Что случилось? — спросил я.
— Не знаю, — сказала она.
Не удивительно, что после всего пережитого мы продолжили свой путь вместе. В то время я почти не разбирался в путанице узких улочек Старого города.
— Куда мы идем? — осмелился я поинтересоваться.
— Ты спешишь, — постановила она.
Я ничего не ответил, но остановился, разглядывая ее. Сейчас я вряд ли сумею описать ее черты или припомнить, какого цвета были ее волосы. Несомненно одно: она была очень красивой. Я с удовольствием изучал ее прическу, овал лица, глаза, зубы, фигуру, ноги. Даже и сегодня я готов поклясться, что художник, создавший это все, был подлинным мастером.
В ближайшие минуты выяснилось, что она уже успела окончить университет и является дипломированным инженером. Тем временем тьма опустилась на вечный город. Мы свернули в арабский ресторанчик. Что касается меня, то я никогда не соблюдал кашрута, а она вообще оказалась христианкой — немкой. Однако, сообщив мне об этом, тут же прибавила, что решила принять иудаизм — по той причине, что Гитлер преследует евреев. Это неслыханный позор для немецкого народа! Она неплохо изъяснялась на иврите, хотя, на мой взгляд, несколько злоупотребляла библейской лексикой.
— Сколько лет ты в стране? — спросил я.
— Пять.
— А сколько тебе лет?
— Двадцать шесть.
— И чем ты занимаешься в данный момент?
— Перехожу в еврейство.
Мы покинули ресторанчик и свернули в ближайший темный переулок — ни единого фонаря не имелось в этих лабиринтах, и окна нависающих с обеих сторон домов не испускали ни полоски света. Мы продолжали нашу беседу. В те дни я еще не являлся признанным авторитетом в области сатиры и юмора, но анекдотов уже тогда знал великое множество. Среди прочего я рассказал ей один из них: дева Мария явилась к Богу с жалобой на Святого духа, зачавшего в ее чреве сына, а не дочь. Если бы родилась дочь, христианский мир выглядел бы иначе. Видимо, анекдот не показался моей спутнице достаточно смешным, во всяком случае, она промолчала. Поневоле умолк и я. Мы достигли конца темной улочки, повернули обратно и прошлись по ней несколько раз. Я почувствовал, что после всех треволнений этого дня ноги мои гудят, и попытался отыскать какое-нибудь местечко, где можно было бы присесть, но не обнаружил ничего подходящего. Наконец, поблуждав еще с полчаса, мы обнаружили какую-то площадку, и она опустилась на землю. Я присел рядом. Ни с того ни с сего мы вдруг разом рассмеялись.
