- Хватит! - перебил его Виктор. - Да, помогла девушке. И что теперь? Ты бы лучше прекратил разговоры насчет всего этого.
- А я, что ли, это придумываю? - хмыкнул черноволосый. - Ну ладно, если я еще раз от кого услышу, морду набью.
- Что у тебя? - вздохнул Виктор. - Если зашел просто поговорить, то у меня времени нет. Скоро комиссия, поэтому дел невпроворот.
- Да о ней уже месяц говорят, - усмехнулся тот.
- Пока! - Чепурных кивнул на дверь.
- Задаешься ты, капитан, - усмехнулся черноволосый, вышел и подчеркнуто аккуратно прикрыл дверь.
- Завтра поедете на Лесной, - сказала Вера.
- Может, лучше здесь? - вздохнул лежавший на койке пожилой мужчина. - Вы все-таки и словом лечите. А там, - он вяло махнул рукой, - все вроде как из Бухенвальда. Для вас мы больные, а там зэки позорные.
- На Лесном есть хорошие специалисты, - улыбнулась Вера. - Я не могу дольше держать вас здесь, а там вам окажут необходимую помощь. - Посмотрев на троих больных, она вздохнула: - До свидания! - и вышла.
- Вот баба! - облизнулся плотный мужик.
- Врач хороший и человек, властью еще не испорченный, - заметил пожилой.
- Это точно, - согласился лысый мужик. - Не чета другим. Муж ее, Виктор Петрович, стал больше ментом, чем врачом. А Либертович вообще гестаповец, мать его!..
- Значит, Вулич ведет себя спокойно? - спросил Седых. - И никаких разговоров о побегах?
- Нет, - покачал головой мастер. - По крайней мере все мои стукачи ни о чем таком не слышали. Кстати, работал он тоже хорошо, ни одной приписки. Надеюсь, вы не для того все это начали, чтобы я его отстранил?
- Боже упаси! - усмехнулся Седых. - Здесь он на виду, и я этим доволен. И от блатных он все-таки в стороне. Значит, помочь ему никто не может. А никто не замечал, шитьем он не занимается?
- Каким шитьем? - удивился мастер.
- Ну, может, шьет что-то.
- Да никто ничего не говорил. Если что-то не так, я знать буду.
- Надеюсь, мы не прозеваем Вулича. Он ищет возможность побега, в этом я убежден. И нежелательно, чтоб у него это получилось. Даже если он просто попытается, у нас будут большие неприятности.
- Шакалы! - надрывно орал Исмаил, лежавший на бетонном полу с закованными руками. - Псы!
Дверь открылась.
- Выходи, - отступил в сторону контролер.
- Уже пятнадцать кончились? - удивился Вулич. - А я думал…
- Семь суток тебе скинули. Производство требует твоего присутствия на промзоне. Выходи.
- И свобода нас встретит радостно у входа, - провозгласил, выходя из камеры, Вулич.
