— Извини… что так долго.
— Я думала, ты там уснул.
— Давно не мылся.
Он смущенным жестом убрал с лица длинную мокрую челку.
— Извини. — Снова попросил он.
— Да… ничего…
Безуспешно стараясь стать незаметным, а еще лучше невидимым, он тихо проскользнул мимо нее в глубь прихожей, еще раз обдав запахами мыла и шампуня.
С минуту Юлия ошеломленно стояла у двери в ванную. Ужасно хотелось смыть с себя усталость и нервы этой ненормальной ночи, но она устала, и с ужасом думала о том, как сейчас будет снова все отмывать, попутно пытаясь вспомнить, где у мамы может лежать хлорка. Страшно было представить, что придется хотя бы ногами встать туда, где только что было «это»… Решившись, наконец, войти, Юлия удивилась еще сильнее. Ванная, а заодно и раковина сияли идеальной белизной, какой при ней никогда не бывало, если только мама не затевала генеральную уборку. Но последний раз это было очень давно.
На круглом запотевшем зеркале текли слезами аккуратные буквы, вырисовывая слово «Спасибо».
Греясь в душистой пенной воде, Юлия не знала, смеяться ей или плакать. Совершенно несовместимые чувства, противоречивые настолько, что зашкалило бы давно все датчики, если бы она была прибором, клокотали в душе, пока она медленно водила мочалкой по разомлевшему телу, подняв над водой стройную ногу.
С одной стороны, она явно чувствовала радость и облегчение от того, что вроде бы сделала доброе дело. Вообще, какая-то рождественская история получилась — прямо для агитационной святочной брошюры! И он оказался, слава богу, не убийцей. И даже не грабителем вроде бы. Подобрала, значит, несчастного, обогрела бездомного… Пора было признаться самой себе, зачем она это сделала. И если быть честной самой с собой — ей давно уже хотелось сотворить нечто подобное. Приходили даже мысли пойти работать в хоспис или детский дом. Но дело ограничилось бросанием питья и курева, да и то ненадолго, как выяснилось.
Но, с другой стороны — сейчас, когда шок и потрясение от всех этих событий чуть улеглись, она гораздо больше боялась выходить из ванной. Теперь по-настоящему. Не животный ужас, а… именно страх мешал выключить воду, ставшую слишком горячей.
Что она теперь с ним будет делать? Что?! Снова станет укладывать его спать на диванчике? Даст ему папину одежду, в которую он не влезает, и отправит ко всем чертям? А может, пока она тут лежит, он, помывшийся, вынес уже все, что мог да и… И лучше бы это было так. Во всяком случае — проще.
