Не станет податливым воском
Хозяин товарной орды.
Под стать театральным подмосткам
Базарных лавчонок ряды.
И нет ни конца им, ни края,
И словно сюда на «гастроль»
Случайно попал я, играя
Статиста носатого роль.
Я просто участник массовки,
Для этого мне никакой
Не требовалось подготовки
Актерской и языковой.
И мною освоена даже
Персидская фраза одна —
Могу вопрошать:
— Какова же
Последняя будет цена?
А рядом, порочный и славный,
Даруя печаль и восторг,
Усердствует в роли заглавной
Владыка по имени Торг.
Мир целый держа на примете,
Властительней прочих владык,
Что все продается на свете,
Считать он издревле привык.
Продажны, мол, песня и танец,
И совесть — товару сродни,
И нет у любви уже таинств:
В товар превратились они.
Все сущее в мире
он, присный,
На шумных базарах годин,
Имея расчет закулисный,
На собственный мерит аршин.
Мол, все заклинанья бумажны,
Мол, свет обезумел давно,
В нем радиоволны продажны
И схоже со шлюхой кино.
О чести к лицу ль бизнесмену
Рядить,
воспарив к облакам?
Назнача последнюю цену,
Ударить пора по рукам!
Не шелк с караваном верблюжьим
Плывет сквозь пустынную тишь.
— Чем нынче торгуем?
— Оружьем!
Дает наивысший барыш!
Там пулей поставили точку,
Там угнан опять самолет.
И слышится:
— Деньги на бочку! —
Разбой обретает почет.
Посольская нота — химера,
Она не страшит никого.
— Купите, купите премьера
Со всем кабинетом его!
И, к новым проделкам готовясь,
Доволен не зря сатана…
— Замарана, лорд, ваша совесть,
За черную нефть продана!
По воле великого Торга,
Когда это надо,
швырнут
Живого в объятия морга,
А мертвого к жизни вернут.
И, сердцем придя в сокрушенье,
Восточный философ исторг:
— Мир грешен, и правит им мненье
Владыки по имени Торг.
С пером ты по этому миру
Пройди, неподкупная Честь,
Каких и не снилось Шекспиру,
Трагедий в нем нынче не счесть.
