— А если бы зеленая шляпа действительно имела подтекст?
— А она на самом деле имеет его. Во-первых, когда человек пишет, он порой добавляет символизм, сам этого не замечая. И тогда сам может найти в своей книге скрытое, но не то, что хотел скрыть. Умный в этом случае подчеркивает это, а дурак вычеркивает. Хотя умный всегда действует именно от скрытого, а не от явного. Только дурак хочет контролировать все и обо всем знать…
Где-то в зале
— Так что получается, мы плохие, или нет? — спрашивал Барс.
— Конечно, плохие, — отвечала Оса, водя указательным пальцем по корешку книги.
— Но ты только что сказала, что мы другие, неправильные…
— А что, по-твоему, означает "плохо"?
— Ну, то же убийство, например.
— Нет, это понятно, что убийство, но вообще, что есть понятие плохого, злого?
— Неправильное?
— Почти. Но точнее будет сказать: полностью отличающееся от правильного. Человек живет, размножается, мужчины спят с женщинами, женщины оберегают детей, люди любят и любимы, но еще и ненавидят друг друга, они едят, пьют, ходят в туалет — все это вещи правильные. А вот тебе другой ряд: самоубийцы, онанисты, гомосексуалисты и лесбиянки, мать, ненавидящая сына, и не желающего детей вовсе, ненормальная любовь к предметам, или иначе фетишизм, противоестественная любовь заложника к террористу, или ненависть жителя села к жителю столицы, анорексия, булимия, капрофилия — все это вещи неестественные.
— И поэтому неправильные?
— Нет, просто неестественные. А вот еще одни ряд: колдовство, маньячество, ритуальный каннибализм, полный отказ от всех взглядов социума, попытка изменения собственного сознания, тотальный эгоизм. Вот это вещи неправильные и плохие. Злое отличается от нормального, правильного и даже неестественного, оно полностью иное, чуждое и присуще одному единственному человеку. У каждого свое зло.
— А какое оно у меня?
— Его поиском ты и занимаешься.
Где-то в спальне
— Не знаю, а на меня Пикуль произвел хорошее впечатление, — говорил Сеня.
— Как и на всех начинающих читателей. Но ничего нового он не сказал, по большей части, все его книги, это пересказ Ключевского и советская пропаганда.
— А разве имеет значение, было ли об этом написано раньше, или это лишь пересказ, заключенный в блестящую форму. Ведь Ключевский писал скучно, а Пикуля и читать интересно, и познаешь новое.
— А знаешь, я думаю, ты прав…
Где-то в зале
— А как ты получаешь заказы? К тебе приходит он и говорит? — спрашивал Барс.
