— Я работаю, и я сказал: он проигрывал не потому, что не усвоил всех правил. Просто игра в камни построена на колдовстве и жульничестве.
— Ты лжешь. Я же при тебе попытался прочитать их Знанием, и ты видел, что произошло.
— Это потому, что твое сканирование было настолько же утонченно, как сглаз недоумка, — сказал Берэ безразлично. — Чтобы играть в камни, необходимо ни только выучить, какой камень подходит к какому, но еще и уметь колдовать на самом тончайшем уровне. Каждый игрок за те полчаса, который играет, тратит все свои вероятности. Именно поэтому перерыв и установили получасовой — редко кто сумеет выдержать больше, а играть без вероятностей бесполезно. Все одно проиграешь…
— За кого ты меня принимаешь? — нахмурился Эпсон. — Если я захочу, чтобы мне попались определенные камни при раздаче, я затрачу всего пару десятков вероятностей, притом не самого малого уровня.
— А если пять других колдунов будут тратить вероятности, чтобы тебе попался плохой камень? — усмехнулся Берэ. — К тому же, если ты начнешь колдовать в открытую, все сразу это почувствуют и обвинят тебя в жульничестве. Потому-то большая часть вероятностей тратится на то, чтобы скрыть следы собственного колдовства. Игра в камни — одна из самых сложных колдовских игр, и слабому колдуну, вроде твоего зама, не хватит сил, чтобы играть хотя бы на самом убогом уровне. Но надо быть не просто сильным колдуном, но долго учиться колдовать так, чтобы другие не заметили. При этом такое умение пригодится тебе только для игры в камни, поэтому так мало желающих играть в эту игру. Пару лет учиться, потом выкладываться пока играешь так, как не выкладываешься на работе, и все просто ради забавы и убийства времени. Поэтому и ты не сможешь играть в камни.
Берэ умолк, а Эпсон нахмурился сильнее, и пристально рассмотрел дежурного. Личность надо сказать, не самая привлекательная внешне. С сединой, но большая часть волос темная, глаза карие, с легким презрением, одежда крайне неопрятная и мешковатая, покрыта пятнами и неглаженная, прическа тоже неаккуратная — волосы на голове чуть длиннее среднего пальца, не причесаны, торчат во все стороны. Да и вообще, даже в сидячем положении его фигура кажется какой-то нескладной и непропорциональной. Отовсюду торчат углы, плечи всего немного шире таза, руки чересчур длинные, ноги тоже, и то и другое тонкое, почти без мускулатуры.
— За твоими объяснениями, о которых, заметь, тебя никто не просил, я пропустил кое-что важное, — сказал Эпсон. — Ты сказал, что работаешь?
