— Успокойся, Иван, успокойся, дружек, все позади — как сквозь сон я слышал голос моего прекрасного приятеля из соседней роты капитана Гриши Адаменко.
— Успокойся, Иван, все обошлось, мы вовремя пришли, теперь все будет хорошо, все нормально — повторял он.
Гриша взял меня за плечо, вытер мне лицо и глаза своей пилоткой. Я оглянулся: кругом было с полсотни наших ребят. Несколько БМП и БТРов, огибая скалу, вползали за мечеть, а в воздухе уже кружились 'вертушки', которые, заходя по очереди, залпами сокрушали не видимые нами за скалой цели.
— Как Валерка с Лехой и пацаны? — тяжело дыша, спросил я Дмитрия.
С Торопцевым амбулаторный случай, а Леху и троих солдат сейчас эвакуируют в госпиталь. Вон, уже вертолет садится. Остальные — все 'двухсотые', Иван. Слушай, тебе самому надо в госпиталь, у тебя же все плечо разрезано?
Я повернул голову и, действительно, увидел на правом плече через хебэшку две длинные раны до груди. Хебэ вместе с тельником с правой стороны по пояс набухли кровью.
— А Мурзагалиев жив? — спросил я капитана. Мне бы очень хотелось, чтобы сержант Мурзагалиев остался жив. Для того, чтобы я же его и пристрелил подлеца. Сколько же из — за его безрассудства мы сегодня потеряли ребят?
Выяснилось, что из отделения Мурзагалиева в живых остался только рядовой Ковалев. Его полуживого с тремя ранами в груди нашли за мечетью и отнесли в вертолет.
— Кто из докторов здесь? — спросил я у Адаменко.
— Степанов — крикнул он кому — то, давай сюда бегом капитана Ростова.
— Доктор Саня Ростов, которого я хорошо знал еще по мирной службе в Союзе, подошел через минуту. Он велел солдатам помочь мне раздеться, посмотрел плечо, почмокал губами и сказал. — Вообще, Иван, я бы на твоем месте поехал в госпиталь. Обе раны глубокие. Надо шить. Я бы конечно, и сам зашил, но после того, что тут у вас было, тебе обязательно надо в госпиталь.
Он взял мою руку, пощупал пульс. — Ну вот, и пульс говорит, что стрессец был 'Будь здоров' — давай Иван, пошли, потянул он меня к вертолету.
— Не торопись, Саня. У тебя водка есть? — спросил я доктора.
— Спирт.
Он достал фляжку, я сам раскрыл ее и, все еще трясущимися руками, налил две трети армейской кружки, которую подал Димка. Кружка била по зубам, как длинная пулеметная очередь.
— Без воды? — расширил глаза малопьющий Ростов
— Разберусь — сказал я, недовольно прерывая благородный процесс питья, и, затем, в три глотка осушил остатки.
Еле отдышался. Занюхал, поданной кем — то безвкусной галетой из сухпайка.
