Эти две речи были двумя образчиками французского красноречия, в самой совершенной его форме: Гейцман, спокойно, искусно, упорно, хитро, жестоко, плел сложную паутину вокруг «Лэттр Франсэз», основанную на точных данных; он перебрал в своей речи весь процесс, с его истоками, с его свидетелями, с его документами.
Мэтр Изар — в блестящем, умном, очень «человеческом», ярком словесном фейерверке, говорил о личности истца, о его книге, которая есть выражение этой личности.
Зал слушал с затаенным дыханием. Ответчики молчали. Кравченко, следя за французской речью адвокатов, был весь напряженное внимание.
Политики, христиане и профессора
Мэтр Гейцман поделил свидетелей ответчиков на нисколько групп. О каждой из них он нашел слова убийственные, уничтожающие. Отличительная черта этих свидетелей — их принадлежность к коммунистической партии.
«Почему среди них не было человека, который сказал бы: я против коммунизма и против „Лэттр Франсэз“, но я должен сказать — книга Кравченко — вредная книга! Почему все эти профессора, христиане и политики принадлежали к партии или сочувствовали ей?»
— Мы не можем забыть, — сказал Гейцман, — что партия для тех, кто в ней состоит, находится выше всего: выше правды, выше справедливости, выше идеи, выше присяги. Партия диктует им все. И пусть нам не говорит Сим Томас, что Кравченко «использовали немцы», когда самих редакторов «Лэттр Франсэз» используют коммунисты.
Мы хотим точных слов! Когда Кравченко говорит об обскурантизме в СССР, а Жолио-Кюри говорит, что обскурантизма там нет, то этот последний хочет сказать, что там есть образцовые школы, но мы знаем, что есть вещи, которым в школах не научаются. Этот же Жолио-Кюри удивляется, что Кравченко «говорит о грязи», но кто, как не Маленков, в июне 1941 года, говорил о грязи на заводах, на строительствах и призывал рабочих и инженеров к чистоте и порядку? Было время, Жолио-Кюри протестовал против советско-германского пакта (следует цитата), а сейчас он, став коммунистом, его оправдывает.
«Полковник» Маркие выступал в Эльзасе и уверял, что пленных французов больше в России нет, но все знают, что это неправда!
Противоречия убивают свидетельства наших противников: у Тома одно отношение к власовцам, у Ланга — другое.
Генерал Пети считает Кравченко дезертиром, а Пьер Кот говорит, что об этом не может быть и речи. Но что такое генерал Пети? Это — благодарный человек: с ним полчаса разговаривал сам Молотов и теперь ему служит. Впрочем, что будет через два месяца? Будут ли «Л. Ф.» так же рьяно говорить о Молотове, как сегодня? (Смех.)
