Нет, только не ввязываться, уйдем, только не ввязываться — иначе хана, иначе все...
— Сашка, гад, что ж ты делаешь!
Палец на спуске, щека, сволочь, дрожит; что́ командир задумал? Четыреста метров... Ух, как люто свистит ветер в люке!..
Стрелок видит пульсирующее мигание в носу истребителя, судорожно ухмыляется:
— А-а, фриц, психуешь, падла; рано, рано...
Тускло светящиеся трассы-спирали, завиваясь шнурами, тянутся к нему, но, изгибаясь, уходят вбок и вниз, мелькая игрушечно-оранжевыми шариками.
— То-то... А вот сейчас будет в самый раз, ну, давай, иди сюда, иди — и я твой, если возьмешь, иди... — Он чуть ерзает, напрягается, прижимая к плечу упор; ну, начали! Он плавно ведет спуск, выбирая слабину, сейчас родной ШКАС ударит в плечо отдачей — и тогда мы посмотрим, кто сколько... Что такое?!
Машину мягко встряхивает, свет гаснет; мелькнув, пропадают, как в дыму, истребители, пропадает солнце, и в наушниках чей-то торжествующий вскрик, и все покрывает хохот — капитан, запрокинув голову на бронеспинку, хохочет, размазывая по лицу пот; штурман медленно опускает голову и сидит, закрыв глаза и прижавшись щекой к плечевому упору пулеметов; а стрелок, задрав брови, изумленно глядит вверх, слушает оглушительный хохот в шлемофоне, кривится, фыркает, хихикает — сначала неуверенно, как икая, а потом смелей, уверенней — и тоже хохочет, откинувшись на подвесушку, а на щеках его и лбу багровые пятна будто медленно остывают.
Штурман поднимает голову, отталкивает пулеметы, щелкает предохранителем и настороженно вытаскивает из-под ноги смятый, сломанный планшет, ведет пальцем по целлулоиду, желтому и переломанному зигзагом. В наушниках раздается:
— Эй, штурман! Витек!
Штурман молчит, глядя на планшет.
— Эй, ты живой там? Или помер со страху?
— Планшет поломал, — сипло кашлянув, негромко отвечает штурман. — Жалко...
— Ты когда родился? Когда именины гуляешь? Штурман!
— Я в апреле! — счастливо кричит стрелок.
«Пешка» идет в наборе высоты, стремясь к верхней кромке тумана — спасшего их тумана.
— Врешь, сукин сын, сегодня!
— Се-го-дня! — вопит стрелок.
Штурман, сопя, извлекает порванную карту из-под целлулоида и с трудом, сглатывая слова, сипит:
— Еще домой дойти надо...
— Ты чего, ангину прихватил? — кричит капитан. — Дойдем! Мы теперь куда хошь дойдем! Ну, расчухался, навигатор? А сколько мы там всего... Резвились?
Штурман медленно, не веря себе, шевелит сухими губами:
— Ребята, а ведь... Шесть минут. Всего. Шесть...
