— Это Пелагий? — встревоженно спросил он.
— Евангелие от Матфея, — ответила она серьезно. — Пятая глава, сорок второй стих.
Эадульф глубоко вздохнул с облегчением.
— Вот в этом-то, мой дорогой саксонский друг, — самая сущность расхождения между уставом Рима и тем уставом, которому следуют не только в Ирландии, но и, по правде говоря, во всей британской земле.
— Но, Фидельма, саксонские королевства приняли решения следовать Риму, и ты не переубедишь меня. Я не богослов, я простой монах. Что касается меня — как только Освиу Нортумбрийский на соборе в Стренескальке принял сторону Рима, спорить стало не о чем. Не забывай — теперь я еще и личный секретарь, и переводчик архиепископа.
Фидельма посмотрела на него с улыбкой.
— Не бойся, Эадульф. Я, в общем, говорю это просто так, потому что пока еще не могу согласиться с Римом во всем. Но ради нашей дружбы давай больше не будем это обсуждать.
Они шли дальше по широкой улице, Эадульф чуть сзади. Несмотря на все философские расхождения, Фидельме было хорошо рядом с ним. Когда их мнения разделялись, она подсмеивалась над ним, а он всякий раз простодушно хватал наживку, однако все это было по-дружески, без всякой злобы.
Через пару минут Фидельма сказала:
— Надо полагать, Его Святейшество хорошо принял Вигхарда.
Все эти семь дней, с тех пор как она приехала, Фидельма и Эадульф почти не виделись. Тогда она слышала, что Вигхард со своей свитой уже несколько дней, как прибыл и что его пригласили остановиться в Латеранском дворце как личных гостей Его Святейшества Папы Римского Виталиана. Фидельма подозревала, что папа очень рад вестям о победе архиепископа Кентерберийского над ирландцами на соборе в Стренескальке.
По приезде, когда она рассталась с Эадульфом и остальными, ей посоветовали небольшой постоялый двор на повороте с Виа Мерулана, рядом с капеллой, воздвигнутой Папой Пием в честь святой Евпраксии. Постояльцы там все время менялись — это были в основном паломники, и кто-то уезжал вскоре после приезда, а кто-то оставался подольше. Содержал гостиницу галльский священник, диакон Арсений, со своей женой диаконисой Эпифанией — пожилая бездетная чета, однако о своих постояльцах, в большинстве своем ирландцах peregrinatio pro Christo, они заботились, как о родных детях.
Пробыв в Риме больше недели, Фидельма так и не видела ничего, кроме небогатого дома Арсения и Эпифании, великолепного Латеранского дворца и пестрых бедных кварталов, лежавших между ними.
