(как называл Наполеон кампанию 1806 года) или с ними же в трех месяцах боевых действий, которые пролетели со времени отбытия армии из Булони в 1805 году и до ее прибытия на равнины Моравии, читатель может легко судить о сравнительных достоинствах двух систем.
Система Наполеона состояла в том, чтобы в течение дня совершить двадцатипятимильный (сорокакилометровый) марш, вступить в сражение, а затем остановиться лагерем на отдых. Он сказал мне, что не знает никакого лучшего способа ведения войны, чем этот.
Можно сказать, что авантюрный характер этого великого человека, его положение как личности и умонастроение француза – все вело к тому, чтобы подтолкнуть его к предприятиям, на которые не рискнул бы никто другой, будь то престолонаследник или военачальник, следующий приказам своего правительства. Вероятно, это так, но между крайностями дальнего похода с вторжением и позиционными войнами есть золотая середина, и, не подражая его экспансивной отваге, мы можем следовать обозначенной им линии. Вполне вероятно, что старая система позиционных войн еще долго будет вне закона или если и будет использоваться, то претерпит большие изменения и будет улучшена.
Если искусство войны пополняется принятием системы маршей, гуманизм, наоборот, из-за этого несет потери, потому что эти быстрые нашествия и бивуаки с большой массой войск, кормящихся за счет районов, которые они захватывают, по существу, ничем не отличаются от опустошительных нашествий орд варваров IV–XIII веков (от гуннов до монголо-татар). И все же вряд ли от этой системы откажутся быстро, потому что войны Наполеона продемонстрировали великую истину, а именно: отдаленное положение не является надежной гарантией от вторжения, государство, чтобы обезопасить себя, должно иметь хорошую систему крепостей и рубежей обороны, резервов и военных институтов и, наконец, хорошую систему управления. Тогда народ можно будет везде организовать в ополчения, которые могут служить резервами действующих армий, а от этого они станут еще более грозными; и чем сильнее армии, тем нужнее система быстрых операций и немедленных результатов.
Если со временем общественный порядок придет к спокойствию (если государства, вместо того чтобы сражаться за свое существование, будут сражаться только за свои интересы, чтобы заполучить естественную границу или сохранить политическое равновесие), тогда можно согласиться с новым правом наций и, пожалуй, можно будет иметь не такие огромные армии. Тогда мы также увидим армии от восьмидесяти до ста тысяч человек, возвращающиеся к смешанной системе войны – золотая середина между быстрыми нашествиями Наполеона и медлительной системой позиций последнего столетия. До этого времени нам следует ожидать сохранения системы маршей, которая дала такие блестящие результаты, потому что тот, кто первым отвергнет ее в присутствии активного и умелого противника, вероятно, станет жертвой своей опрометчивости.
