Надежда замерла, ожидая увидеть нечто необыкновенное, что заставит сердце замереть от ужаса или от потрясения. Груды драгоценностей, старые книги в тисненых золотом переплетах, череп, сквозь пустую глазницу которого черным блестящим ручейком стекает аспид. Это на худой конец, естественно.
Ничего подобного. В сундуке оказались сложены какие-то тряпки, наверное вышедшая из употребления одежда, а оборотную сторону крышки украшали пожелтевшие картинки. Примитивные, неаккуратно раскрашенные.
Заинтересовавшись, Надежда присела на корточки. То, что картинки называются лубками и являются произведениями народного дореволюционного творчества, она знала. Вот только видела их так близко впервые. На одной, в центре, мыши на салазках везли хоронить кота, на другой, чуть левее, плясали мужик в поддевке и девица в кокошнике…
Решив заняться изучением лубков попозже, Надежда обратила внимание на содержимое сундука. Она стала осторожно вынимать из него вещи, очень надеясь, что не наткнется ни на что такое, что ее испугает. Сверху лежал лиф от платья на косточках, темно-синий с глухим воротом, обшитый порванными уже кружевами. Надежда прикинула лиф на себя и поняла, что владелица платья была размера на два полнее ее. В памяти всплыли слова тетки: «Раньше таких тощих и бледных девиц, как вы сейчас, никто бы замуж не взял. Посчитали бы больными». Затем шла черная ажурная косынка с шелковыми кистями, большой квадратный кусок бордового бархата с выпуклым рисунком, два коричневых страусовых пера. Когда Надежда взяла их, пушинки опали, подъеденные молью, и в руках остались только тонкие ости…
Ближе ко дну обнаружился альбом, в котором разными детскими почерками были написаны стихи, адресованные не то Леле, не то Лёле. Около каждого стишка была приклеена картинка: розочки, котята, голубки, овечки с бантиками на шее.
Если бы тетка показала альбом, когда Надежда была маленькой, восторгу племянницы не было бы предела. Взять хотя бы двух белых лебедей, что плыли по водной глади, держа в клювах сердце из ландышей. Лет в восемь или в десять с ума можно сойти от подобной красотищи!
На дне в самом углу обнаружилась огромная книга в коричневом, местами поврежденном кожаном переплете и без надписи на обложке. Оказалось, Библия на церковнославянском. На титульном листе кем-то от руки черными чернилами было выведено: «Августъ, 1911 годъ». Рядом, завернутые в платок, лежали два домотканых полотенца с кружевом и красно-черными вышитыми крестом розами на концах. Внутри оказались две свечи с прикрепленными к ним помятыми белыми цветами. «Венчальные, – догадалась Надежда. – Только вот кто стоял с ними перед алтарем, хотелось бы знать?»
