– Не возражаю, – чуть помедлив, ответила Надежда, не поднимая глаз.
Владимир победно ухмыльнулся: лед тронулся. Нет ничего тягостнее и бесперспективнее, чем пытаться наладить отношения при полном равнодушии одной из сторон. А раз ему удалось вызвать в Надежде эмоции, не важно, гнев или раздражение, считай, полдела уже сделано. Недаром же говорят, что от любви до ненависти один шаг. Как и наоборот. Словом, поменять минус на плюс в такой ситуации будет довольно просто. Если, конечно, задаться подобной целью.
Девушку же неожиданно для нее самой вдруг взволновали слова художника о восемнадцатом веке. То есть о том, что дама на портрете никак не может быть ее любимой тетей Нилой. А раз так, значит, она лишалась доверенной собеседницы, более того – близкого друга. Но ведь она же явственно ощущала внутреннюю связь с изображением. Словно общалась с ним на каком-то подсознательном уровне. Особенно в те сумеречные часы, когда все в природе словно замирает в преддверии ночи.
– Простите… Володя, – она впервые обратилась к нему по имени, поэтому запнулась, – но почему вы считаете, что не тетя Нила изображена на портрете? Ведь там же есть надпись.
– Какая?
– На медальоне, который тетя держит в руке, ее инициалы Н. и И., то есть Неонила Ивановская.
– Но ведь там есть и два других. Может, они как раз и принадлежат изображенной женщине. Кроме того, и имя и фамилия могут быть совсем другими. Да вариантов с этими буквами хоть пруд пруди, – возразил Владимир. – К тому же, если судить по ним, то это может быть и ваш портрет.
Надежда покачала головой:
– Не может. У меня нет и никогда не было такого платья.
– Это не аргумент, – усмехнулся художник. – Я вам какое хотите платье напишу. Хоть как у брюлловской «Всадницы».
– Правда сможете? – Надежда посмотрела на него с уважением. – Но тогда почему все-таки восемнадцатый век?
«Ликбез, – вздохнул Владимир. – Ликвидация безграмотности. Это ж сколько сил и времени потребуется!»
– Ну, может, не восемнадцатый, а начало девятнадцатого. Видите ли, Наденька, – на этот раз она не вздрогнула, когда он назвал ее так, – по тому, как изображен человек, всегда можно относительно точно определить, когда был создан портрет. У каждого времени свои приоритеты: то художник делает акцент на душевном состоянии портретируемого, то на его социально-имущественном положении. Плюс, конечно, мастерство живописца, художественные особенности его творчества, атрибуты эпохи… Я ясно излагаю? – спохватившись, спросил он.
