Церемония Годовалых — всегда шумная и веселая. Каждый декабрь Младенцы, рожденные в течение года, становятся Годовалыми. По очереди — детей ровно пятьдесят, если никого не удалили, — их выносят на сцену Воспитатели, которые заботились о них с рождения. Некоторые идут сами, еще неуверенно держась на ногах, а совсем маленькие лежат на руках у Воспитателей.
— Я люблю Называние, — сказал Джонас.
— Я тоже, — сказала Мать. — В тот год, когда мы должны были получить Лили, — а мы, естественно, знали, что нам выдадут ребенка женского пола, ведь мы подали прошение, и оно было одобрено, — я постоянно думала, какое же у нее будет имя?
— Я мог бы, конечно, заглянуть в список и до Церемонии, — признался Отец. — Комитет готовит его заранее, и он всегда лежит в офисе Воспитательного Центра.
— Вообще-то, — продолжил Отец, — мне немного стыдно, но сегодня я действительно зашел в офис, чтобы проверить, нет ли там списков для Называния. Список был, и я посмотрел на запись под номером Тридцать Шесть — это номер того малыша, о котором я вам сегодня рассказывал. Я подумал, что воспитательный процесс пойдет быстрее, если называть его по имени. Наедине, конечно, чтобы никто не услышал.
— И ты узнал его? — воскликнул Джонас.
Это было невероятно — то, что Отец вообще способен нарушить Правило, пусть и не самое важное. Джонас взглянул на Мать, человека, ответственного за соблюдение Правил в коммуне, и с облегчением увидел, что она улыбается.
Отец кивнул.
— Его именем — если он, конечно, дотянет до Называния — будет Гэбриэл. Так что я шепчу ему это имя во время кормлений, игр и занятий. Когда никто не слышит. Я зову его Гейб, — улыбнулся Отец.
— Гейб, — произнес Джонас. — Хорошее имя.
Хотя Джонас был только Пятилетним в тот год, когда они получили Лили и узнали ее имя, он отлично помнил, как все этого ждали. Они часами обсуждали, как она будет выглядеть, какой у нее будет характер, впишется ли она в размеренную жизнь Семейной Ячейки. Он помнил, как забрался на сцену вместе с родителями — Отец был с ними, а не с другими Воспитателями, потому что в том году ему выдавали собственного ребенка.
Он вспомнил, как его Мать взяла ребенка, теперь его сестру, на руки и как прочли документ собравшимся Семейным Ячейкам: «Младенец Двадцать Три, — объявил Называтель, — Лили».
Он помнил восхищенное лицо Отца и как он прошептал:
— Это одна из моих любимиц, я надеялся, что нам дадут именно ее.
Толпа хлопала, Джонас улыбался. Ему нравилось имя его сестры. Лили, так толком и не проснувшаяся, помахала крошечным кулачком, и они спустились со сцены, чтобы уступить место следующей Семейной Ячейке.
