За годы, проведенные в дознавательном заключении, доктор потерял все — работу, семью, доброе имя. Потерял все, кроме собственного "я" и своего 45 — летнего жизненного опыта. Он подумал сейчас, что правы древние, которые говорили, что человеку ничего не принадлежит в этом мире, кроме его времени, времени его жизни.
Все — таки ливийцы проявили милосердие — часть обвиняемых медиков просто отпустили, другую часть отправили в их родные страны, для продолжения следствия.
Так Антон вернулся на родину. В наручниках, и под конвоем. По крайней мере, тюремная шконка в камере СИЗо, оказалась просто райским местом после пережитых особенностей ливийской тюрьмы.
Однажды, летним утром его вызвали на допрос. Молодой человек в штатском, представившись работником прокуратуры, очень вежливо и подробно расспросил доктора о его злоключениях, и предложил в обмен на немедленное освобождение поездку в спецкомандировку. На территорию Саульского Ромба. На год. В качестве врача. Зарплата с серьезным коэффициентом идет на счет в банке. На месте командировки все обеспечение за счет принимающей стороны.
Антон согласился. Договоренность была устная и никаких документов он не подписывал. Но это было лучшее предложение за последних три года, проведенных в тюрьме. Окончательно он поверил в серьезность этого предложения, когда через два дня за ним пришел дежурный: " Рыбальский! С вещами, на выход! ".
— А наручники можно уже снять с меня? — спросил Антон у конвойных, доставивших его на военный аэродром.
— Пока не прибудешь на место, приказано не снимать.
— Понятно.
Вот кратко и все.
— Эй, в салоне! — крикнул из открытой двери в кабину один из летчиков, пытаясь перекричать грохот двигателей. — Пристегнитесь и держитесь покрепче! Через пару минут начинаем проход через купол Сферы.
Антон молча протянул закованные руки капитану. Тот, отчаянно ругаясь, расстегнул браслеты доктору, а затем и обеим медсестрам. — Держитесь, а то поубиваетесь еще здесь!
Все — и медики, и военные, пристегнулись и схватились за кожаные петли, свисавшие сверху.
Вскоре вертолет как — то неловко завалился набок и клюнул носом. В иллюминаторе мелькнуло Солнце, белые облака вверху и вдруг все погрузилось в фиолетовый мрак. Стало жутко холодно, волосы на голове мгновенно наэлектризовались и поднялись дыбом, кровь прихлынула к голове и молотом застучала в висках. Дыхание остановилось на вдохе. Это был, наверное, конец.
Антон слышал, как закричала женщина. Затем все погрузилось в ватную тишину и темноту. Мгновением позже в уши вновь ворвался рев двигателей, и салон вертолета заполнил свет — странный такой, мягкий, нежно — фиолетового оттенка. Все вокруг стало отбрасывать заметные четырехсторонние тени.
