- Что у тебя? - спросил я.
- Вот! - Он поднял рукав рубашки и показал фурункул, зреющий на локте.
- Сейчас!..
Я сделал мазевую повязку, наложил на фурункул, забинтовал и сказал, когда прийти на перевязку. Он кивнул и ушел. Никаких посторонних разговоров. И все-таки мне стало хорошо, как после самой задушевной беседы...
На перевязку он явился, не поздоровавшись. Только чуть улыбнулся в знак приветствия. Улыбнулся - и озарил кабинет. И я подумал, что в свое время был похожим на него...
Третья перевязка не понадобилась.
- Все прошло, - сказал он.
- Да, все прошло, - согласился я...
Иногда я встречаю его в детдомовских коридорах. Он улыбается своей быстрой, как зарница, улыбкой и бежит мимо.
Листаю диспансерный журнал. "Болезни сердца" - пустая страница. "Ревматизм" - пустая страница. "Бронхиальная астма" - пустая страница. И еще целый ряд пустых или мало заполненных страниц. И вдруг открываю "Болезни нервной системы" - здесь черно от записей. Множество фамилий, множество диагнозов. Самые частые из диагнозов: "задержка психического развития" и "ночной энурез". За каждой строчкой в журнале встает лицо. Что-то есть общее во всех этих ребячьих лицах. Но что?.. Я вспоминаю лица своих сыновей - они безоблачны. А лица детдомовских ребят омрачены. На каждом из них тень, даже на самых улыбчивых.
- Никуда мы не пойдем! - заявили мои посетительницы хором. - Тут будем сидеть!
Одна забилась под стол, другая залезла за шкаф, третья кривлялась и кричала:
- Мы некультурные! Мы некультурные!..
Я их поодиночке переловил и вывел за белы рученьки в коридор. Дверь закрыл на задвижку, и, пока одевался, чтобы уйти, они ломились в кабинет, выкрикивая что-то свое - задорное и глупое...
Что за бес в них вселился? Видимо, приняли доброе отношение за проявление слабости и тут же распоясались, почуяв "слабинку"...
У Наташи нос красный, щеки шелушатся.
- Тебя где так обветрило? - интересуюсь я, смазывая ее лицо мазью.
- В лесу, - радостно говорит она.
- Что там делать сейчас? Не пройти, не проехать!
- Я на опушке, Сергей Иванович. Лес-то вовсе не мертвый. Я его слушать хожу. Снег робкий, он все время извиняется. А льдинки все время ссорятся. Одна сосулька билась-билась о другую, грубой стала. И вдруг солнышко. И у сосульки родилась капелька. А когда ветер пройдет, сразу десятки голосов кричат. Каждое дерево звучит по-своему. И каждая ветка. И каждый куст. Они торопятся самые лучшие мысли передать ветру. Ветер будто газета для тех, кто в лесу растет. Все новости сообщит и все выслушает... А еще снегири со мной дружат. Я приношу хлеб и крошу под кустами. Они мне песенки поют. Я отхожу, и они клюют крошки. Красивые. Как лучики от солнца. Мне к ним надо ходить, вы не запрещайте. Не то они погибнут...
